И вот теперь, как понял Соколов из документов, белорусских сепаратистов решили поддержать англичане. Сказать, что Владимир сильно этому удивился, было бы неправдой. За годы службы в контрразведке он на всякое нагляделся. Знал, что очаровываться в людях нельзя, но и сильно разочаровываться в них тоже было бы ошибкой. Под влиянием военных и политических обстоятельств произойти может все что угодно. Дело контрразведчика – спокойно отнестись к любой ситуации и найти из нее правильный выход. Так что двойная игра союзников для него не стала шоком.

Дверь кабинета хлопнула. Владимир поднял глаза от папки. На пороге стоял незнакомый ему стройный, высокий офицер с погонами капитана госбезопасности на плечах. На кителе – орденские планки и две красных нашивки за ранения. Владимир различил ордена Красного Знамени и Отечественной войны 1-й степени, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», знак «Заслуженный работник НКВД». У офицера было открытое, мужественное лицо.

– Здравия желаю, товарищ майор! – поприветствовал он Збраилова. – Капитан госбезопасности Чёткин по вашему приказанию прибыл.

– Здравствуйте, капитан. – Збраилов пожал офицеру руку, кивнул Соколову: – Знакомьтесь, товарищи. Это в твою группу, Володя.

Офицеры пожали друг другу руки, представились. Чёткин смотрел на Соколова прямо и открыто, без задней мысли. Это понравилось Владимиру. Капитаны быстро перешли на «ты», тем более что были ровесниками. Чёткина звали Николаем.

– Где воевал, Николай? – спросил Соколов.

– Спроси лучше, где не воевал, – усмехнулся Чёткин. – Ознакомился с документами? Давай папку мне…

Обсуждая детали предстоящей операции, Соколов задержался в кабинете у Збраилова на пять часов. Время от времени подходили офицеры его группы. С двумя из них, старшими лейтенантами Алексеем Крутиковым и Василием Загладиным, ему приходилось работать раньше, других он видел впервые.

– Плескачевский Константин, – щелкнув каблуками, представился совсем юный розовощекий лейтенант. Он говорил с легким белорусским акцентом – твердо произнес «ч» и вместо «Константин» у него получилось «Канстанцин».

– Денисеня Антон!

– Белорусские хлопцы в отряде лишними не будут, совсем наоборот, – сказал Збраилов, представляя молодых офицеров. – Парни боевые, прошли огонь и воду. К тому же хорошо знают Минск и его окрестности.

Соколов, успевший начитаться материалов о сотрудничестве белорусов с немцами, покосился на офицеров с некоторым подозрением. Но Збраилов усмехнулся:

– Ты не думай, Володя, это не те белорусы, о которых ты читал. Эти ребята немцам и их пособникам глотки готовы грызть. Комсомольцы. У Антона в первые дни войны отец погиб под Белостоком…

– А у меня старший брат – партизан, – вставил розовощекий Плескачевский.

– И немец в отряде лишним не будет, – продолжал Збраилов. – Прошу любить и жаловать, Валентин Рихтер. Если что, на чистом хохдойче сможет послать немца к едреной фене…

Офицеры настороженно подняли глаза на высокого, с невыразительным лицом парня с узкими серебряными погонами старшего лейтенанта медицинской службы.

– Медик? – протянул Чёткин.

– Так точно, товарищ капитан, – спокойно ответил офицер.

– На погоны не смотрите, – засмеялся Збраилов, – хотя Валентин и впрямь доктор Айболит, мастер на все руки. Но в первую голову он все же матерый зафронтовой разведчик. Почитай, полжизни за линией фронта провел. Немецкого генерала на себе в наши окопы приволок.

Соколов с уважением взглянул на наградные планки на груди Валентина – ордена Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медаль «За отвагу». Видать, повоевал этот парень действительно от души. «Да, немцы разные бывают», – подумал Владимир, подавая старшему лейтенанту руку.