– Не цветы, – в тон ответила Марфа, делая один шаг к выходу, – и потом меня не обвиняй, когда шеф спросит про эту посылку, а вдруг выяснится, что тебе было лень на кнопку нажать и спросить.

– Постой! – девушка заколебалась. – От кого посылка?

– Скажи, что я возвращаю розы обратно. Он поймёт, от кого.

– Кто-то вернул букет Павла Андреевича? – неприятно поразилась секретарша. – Ну хорошо, сейчас, – она не глядя ткнула в аппарат и заворковала в трубку. – Павел Андреевич, тут к вам курьерша. Говорит, что возвращает обратно ваши розы и что вы поймёте… Что?.. Хорошо.

Секретарша ещё раз покосилась на пятно на джинсах и недовольно кивнула в сторону начальственного кабинета, а Марфа повторно шмыгнула и толкнула плечом тяжёлую створку, протискиваясь внутрь с громоздкой ношей.

Уже знакомый седой мужчина с беспокойством привстал с кресла и с напряжением оперся о красиво инкрустированный овальный стол, слишком богатый для остальной обстановки, как будто его выдернули из кабинета повыше рангом.

– Да вы сидите, сидите, Павел Андреевич, – глумливо пропела Марфа, – чего так нервничать-то?

– Вы кто такая? – процедил хозяин кабинета, зло буравя посетительницу из-под набрякших от частого недосыпания и обильной выпивки век.

– Да я, собственно, никто. Просто посыльный. Вот, держите, принесла вам обратно от Натальи Соколовой ваш подарок. Сегодня он ей не понравился.

Павел Андреевич потянулся к телефонному аппарату, но передумал и хрипло скомандовал:

– Открой. Сама. Своими руками.

– Нож есть? – Марфа бухнула коробку прямо на превосходно отполированную столешницу, отчего Павел Андреевич слегка съёжился. – А, хорош, не надо. У меня же свой есть.

Марфа вытащила из кармана выкидной нож и щелчком извлекла лезвие, уверенно вспарывая картон с безразличным и даже отрешённым выражением. Из открытой коробки попёр уже отчётливый запах немного запревших роз, а Павел Андреевич побледнел ещё сильнее и нехорошо закашлялся. Он робко вытянул шею, заглядывая через бортик, и резко отшатнулся, увидев мелко перемолотые красно-бело-зелёные ошмётки былых цветов.

– Что? Что это? Почему? – он шарил по столу руками, словно слепой.

– Это, Павел Андреевич, розы. Да не беспокойтесь, это не ваши розы, те в помойке. Тут другие, почти такие же, но вы бы не заметили разницы.

– И что это значит? – уже смелее выдавил мужчина, с усилием нажимая на свою грудную клетку.

– А вы, смотрю, не так давно знакомы с Наташкой, да? – Марфа обвела кабинет оценивающим взглядом. – Иначе бы не тут сидели, а где-нибудь поближе к Кремлю, так ведь? Да вы у нас настоящий скромняга. Хотели быть незаметным? Боюсь, это не помогло.

– Ты даже не представляешь, что я могу…

– Почему же, вполне себе представляю! – игриво заметила Марфа, убирая нож, а мужчина чуточку расслабился. – Я таких, как ты, очень даже хорошо себе представляю. Давай мы вот что сделаем: ты забудешь дорогу к Наташке, а я сделаю вид, что ты послушный мальчик, и не буду тебя трогать. Как тебе идея? Пойдёт?

– Э… э… Я всё понял. Передайте, что я всё понял.

– Ну вот и славно! – Марфа послала Павлу Андреевичу воздушный поцелуй. – Вы душка! Люблю понимающих клиентов, одно удовольствие с такими работать.

Уходя к лифтам, Марфа жизнерадостно усмехнулась, когда позади раздался могучий рёв начальника:

– Выкинь эту гадость немедленно!

В приёмной испуганно застучала шпильками секретарша, по команде шефа схватившая злосчастную коробку. Задев косяк, она выронила вскрытую посылку у входа в кабинет, так что пятно из нарезанной свежей зелени развезло на добрые несколько метров от дверей. Павел Андреевич распустил галстук, вопя на безрукую куклу и требуя немедленно вызвать уборщицу, а в притихших стеклянных офисах, натыканных вдоль длинного коридора, работники осторожно вставали с мест, чтобы с безопасного расстояния угадать, в чём причина разразившегося катаклизма.