Последнее, что я запомнила перед тем, как окончательно кануть в небытие - изящная лепнина потолка, гипнотизирующая своими изгибами, тонкими, искусно выполненным линиями. А потом меня засосало в беспросветную черноту...

Легко ли было осознать, что я попала на задворки собственного сознания? Нет, все это больше походило на разбухшие от воды бумажные картины. Будто я смотрела через мутное, пыльное окно куда-то вдаль, но при этом ощущала в себе и радость, и волнение, и даже страх. И все казалось таким естественным, чему было невозможно противиться, и от чего нельзя было убежать.

Первая волна неясных картинок заставила меня улыбнуться. Передо мной стояло огромное зеркало в резной раме, в отражении которого стояла я сама. Лучащиеся счастьем глаза, красиво уложенные волосы с торчащими в разные стороны белыми лентами и платье, пусть и простого кроя, но от этого не менее прекрасное. На смену первому видению пришло другое. Длинная дорога, лица людей, с размазанными чертами, от чего нельзя было уловить ни знакомых глаз, ни улыбок. Безымянные, призрачными дымками они представали передо мной и вновь растворялись, будто играя в игру, в которой мне нужно было угадать что-то, чего я пока не понимала. И все окружающее меня лишь вызывало интерес и ощущение, будто я оказалась на своем месте.

А потом настроение сна вдруг изменилось, словно до этого я находилась где-то в поле, под теплыми лучами солнца и на душе было спокойно, но в следующий миг небо затянули тучи и в сердце поселилась необъяснимая тревога. Атмосфера происходящего, которая до этого момента не пугала, теперь заставляла испытывать еле уловимый страх. И я вдруг оказалась под низким тканевым потолком, до которого можно было дотянуться рукой, если постараться. Тюлевый балдахин... А сама я словно лежала на спине, не в силах пошевелиться, и в то же время смотрела на себя откуда-то сверху, будто в какой-то момент мне пришлось поделить свое сознание надвое, будучи одновременно и наблюдателем, и участником всего происходящего.

Та я, что лежала на широкой кровати, смотрела вверх испуганно, широко раскрытыми глазами, позволяя мне в полной мере ощутить, как легкие спирает тяжелый воздух, как тело невыносимо отказывается слушаться и голова такая слабая и легкая, путает все мысли...

Но следующая, внезапно нахлынувшая волна, заставила меня невольно вскрикнуть, если это вообще возможно, находясь на грани сна. Теперь меня заполняла не просто тревога. Нет, то был самый настоящий ужас попавшего в западню животного, которое уже смирилось со своей судьбой... Теперь навесная ткань исчезла, а на место ее пришло нечто безликое, лишь отдаленно напоминающее человеческие очертания. Лицо, не имеющее ни глаз, ни рта, ни носа, смотрело на меня одним сплошным пятном. И лишь с запозданием я поняла, почему это чудовище находится так близко, двигаясь словно в конвульсиях. Я в полной мере ощутила на себе крепкие, болезненные прикосновения, ощутила, как кожу груди необъяснимо прожигает каминной кочергой, а то, что девушкам положено хранить ровно до брака, безжалостно разрывается от чужих потуг. Меня насиловали...

- Ну же, крошка, расслабься... Не видишь, как тяжело входит мой дружок? - похабный голос, прозвучавший словно откуда-то из далека, окатил меня ледяной водой. - Я очень хочу, чтобы и ты получила свою долю удовольствия...

Только вот я не могла ничего ответить, словно губы мои были сшиты плотной нитью, заставляя лишь отчаянно мычать.

Теперь сон казался таким реальным, что если бы не безликие существа, окружившие меня плотным кольцом, то я бы подумала, что все это происходит в действительности. Но даже несмотря на то, что все это было лишь порождением моего воспаленного воображения, я все равно испытывала леденящий душу ужас. Это был кошмар, от которого, даже если мне удастся проснуться, я вряд ли скоро отойду.