Я все гадала, куда же меня ведут. Билась шальная мыслишка: «Уж не на казнь ли?». Я, как могла, гнала ее.

Что будет, если меня убьют эти странные порождения моего же больного разума? Очнусь ли я от комы на больничной койке? А может, окажусь в другом видении — не в тюрьме, а, скажем, во дворце. Я была бы не против, если там окажется и тот красавец с ледяными глазами, но это уже перебор, наверное. Кстати, неплохо бы выяснить, почему со мной обращаются, как с опасной преступницей? Я что, убийца или террористка? И зачем кандалы? Ох, надеюсь, все это ошибка. Но как заявить о невиновности, если язык тюремщиков мне неизвестен?

Мы поднялись по лестнице на несколько этажей и оказались в надземной части здания. Здесь были широкие коридоры, по которым сновали люди в серых мундирах. Полицейское управление — вот что это такое.

Одна из дверей открылась, и меня втолкнули в просторную приемную. Симпатичная брюнетка за высокой конторкой смерила меня неприязненным взглядом и кивком указала стражам на полированную дверь кабинета начальника.

Еще минута, и я стою посреди просторного светлого кабинета и смотрю в ледяные голубые глаза нордического блондина, который развалился в кресле за письменным столом. Снова он, только без пугающего черного балахона. Темно-синий полувоенного покроя китель небрежно расстегнут у ворота и открывает мощную шею, и подчеркивает широкий разворот плеч. Длинные ноги в сапогах до колена закинуты на край столешницы. Весь вид и особенно взгляд без всяких слов показывает, как меня не рады видеть.

Хм, глупо и надеяться, что, находясь в медикаментозной коме, можно управлять сновидением. Жаль, значит, не будет волшебного дворца с этим красавчиком.

Стражи щелкнули каблуками и удалились. Это отвлекло меня от созерцания хозяина кабинета, и я заметила в кресле у окна еще одного молодого человека. Он внимательным, прямо-таки пронизывающим взглядом, изучал меня. Красавец с длинными светло-русыми волосами и яркими синими глазами. Что ж, моему воображению можно только позавидовать: еще один великолепный экземпляр. Вот только смотрит он на меня, словно энтомолог, который готовится наколоть булавкой редкого жука для коллекции — с чисто научным интересом.

Пока я опасливо озиралась, нордический блондин снял ноги со стола и что-то приказал. Я оглянулась, и он махнул рукой на стул у стола. Поколебавшись, решила, что в ногах правды нет, и присела на самый край, неловко сцепив руки в замок. Сейчас я уже не испытывала неловкости за слишком броский и нескромный наряд. Пиджак был застегнут на все пуговицы. Я наскакалась на каблуках по камере, так что почти научилась держать равновесие и теперь редко спотыкалась.

Длинноволосый молодой человек заговорил со мной. Я ни слова не поняла. Тогда он подошел ко мне и, указав на себя, сказал:

— Роэнн.

«Его так зовут? Ну, хорошо. Что дальше?»

Кивнула.

Молодой человек снова дружелюбно улыбнулся и ткнул пальцем в ледяную глыбу за столом:

— Истиан.

Мужчина в ответ слегка поднял бровь. Губы скривились в циничной ухмылке, словно он считал, что друг занимается ерундой.

«Истиан. Какое красивое имя. А какое звучное!»

Я снова понятливо кивнула. Роэнн улыбнулся еще шире, и, приподняв одну бровь в немом вопросе, ткнул пальцем в мою сторону. И снова все ясно: хочет услышать мое имя. Что ж, вроде бы скрывать нечего. Да и чего бояться, ведь все происходящее — просто игра больного подсознания.

Я указала на себя и представилась:

— Анастасия.

Если бы назвалась Аллой Пугачевой или даже Мадонной, думаю, реакция была менее странная. Молодой человек хмыкнул с таким видом, словно мое имя одновременно и шокировало, и раздосадовало его. А глаза Истиана потемнели и стали похожи на лед нашего северного моря.