Внутри меня все опустилось. Этот невыносимый запах сероводорода стал еще сильнее, не давая дышать. Что-то жрало мои годы жизни, превращая ее в пыль. «Ибо прах ты и в прах возвратишься…»

Ничем не примечательный, абсолютно безликий кабинет, по которому невозможно догадаться, человеку какого рода деятельности тот принадлежит. Он сидел напротив меня в добротном классическом костюме песочного цвета, который идеально гармонировал с цветом интерьера. Волосы, убранные строго на пробор, волосок к волоску, и чисто выбритое лицо выдавали в Константине Андреевиче педанта. Может быть, это и неплохо для человека его профессии. Интересно, он колет себе уколы красоты или сам по себе мало смеется по жизни? И, кстати, ему не хватает очков. Не то чтобы я намекаю, что он подслеповат, но они точно смотрелись бы стильно и как нельзя лучше дополняли бы его образ.

Массивный стол из цельной древесины не был завален бумагами. На нем вообще ничего не лежало. И смысл так тратиться? А вот открытому стеллажу с книгами до потолка отдельный поклон. Я тоже обожаю читать. Книги погружают в особый иллюзорный мир, из которого порой не хочется выныривать.

Из окон сквозь горизонтальные жалюзи едва сочился дневной свет. Моя мама тоже не любит яркого света. Интересно, это участь всех людей, страдающих перфекционизмом?!

Он сидел на стуле напротив меня и держал записную книжку с ручкой. Кажется, «Parker». Надо ему сказать, что этот бренд уже не в моде. Стивен Кинг, например, предпочитает «Waterman», и я его вкусу полностью доверяю.

Правый бок противно ныл, впрочем, так же, как и вчера. Я облокотилась на низкую спинку псевдокожаного дивана, наматывая на палец рыжий локон.

Константин Андреевич бросил на меня деланно-дружеский взгляд:

– Ну что, готовы? Начнем?

«Паркер» забегал по белым страницам, оставляя за собой синие петляющие тропинки из букв.

– Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с Борисом, – он кашлянул в кулак, – то есть… с Базелем… Кажется, такой у него псевдоним или как вы там это называете?

– Ник.

– Да, точно, ник.

О, я ждала этого вопроса! Женщины всегда любят рассказывать о своих любимых мужчинах, даже если они остались в прошлом.

– Это произошло года полтора назад. Я тогда только купила свою первую машину и не могла на нее надышаться. Это была полноприводная девятилетняя «Тойота РАВ 4» синего цвета. В тот вечер я приехала на встречу с подругой Лерой…

Ночной город остывал от зноя. Центр провинциального города кишел людьми, словно компостная куча червями. Огни фонарей, вывесок и рекламы сливались в разноцветный переливающийся калейдоскоп. Шум проезжающих мимо машин с орущей из них музыкой заглушал пьяный голос подруги, которую, с растекшейся по лицу тушью, раздирало дать мне непрошенные советы по поводу личной жизни.

– А этого Мишу тебе надо бросать, он никогда не разведется, ты зря теряешь время, – произнесла, подняв указательный палец вверх, тучная Лера.

Она икнула, и следом ее толстая потная нога подвернулась и выскочила из босоножки.

– Тем более, что он не может найти общий язык с твоим сыном. Егорка, кстати, у тебя обалденный мальчишечка, – добавила она.

Моего сына любили все мои подруги. У них еще не было детей, да и кто их заводит, как я, в шестнадцать лет, когда жизнь только начинается… С отцом Егорки мы перестали общаться почти сразу после того, как я узнала, что беременна, поэтому вот уже почти восемь лет я гордо ношу статус матери-одиночки, совмещая это с безуспешными попытками устроить личную жизнь. Хоть это и выглядит так, словно я меняю одного кретина на другого.