Пришлось сразу пуститься бегом, пока Макс ни очухался и ни бросился в погоню. Хотелось убраться поскорее и найти иной способ скоротать время в этом мире.

- Ты куда? – донёсся до меня крик Макса, но отвечать я не стала.

Будто и так не понятно, куда я! Подальше от того, кто не рад мне! И если бы просто «не рад» я могла простить и не обращать внимания, то уж столь бесцеремонно и по-хозяйски хватать себя за руки и столь сурово глядеть на себя я не могла позволить никому. Противоречило это моему мировосприятию. Привыкла я к простоте в общении: если кто-то твой друг, то уж друг абсолютный, а все остальные – это все остальные. А Макс на какой-то момент показался мне другом, и от этого было очень обидно и как-то даже больно в моей ранимой душе.

Туфли мешались сильно. Не привыкла я ходить в них, а тем более бегать. Улочки, как я заметила ранее, были чистенькими и без всякого мусора, так что, недолго думая, я на бегу скинула мешающуюся обувь и продолжила удаляться от Макса, ощущая под неприспособленными к хождению босиком ступнями холод каменной мостовой, пролегавшей вдоль какого-то канала, тускло поблёскивающего от просачивающегося сквозь тучи света звезд.

Было понятно, что далеко мне не уйти от этого парня, и если он захочет, то быстро догонит и остановит. Вопрос был лишь в том, захочет ли? Впрочем, я мало сомневалась в том, что он не останется стоять и не пойдёт в другую сторону. Что кричать что-либо мне вслед тоже не в его характере, я понимала, и потому его дальнейшие действия меня ничуть не удивили, хотя было и приятно, что он отреагировал именно так, а не иначе.

- Лера, стой! –  легко догнал, он схватил меня за руку, уже намного мягче, чем прежде, да и голос его звучал иначе: добрее и виноватее.

Пришлось остановиться и смело заглянуть ему в лицо. Он поджал губы и посмотрел на меня расстроено: парень действительно сожалел о том, что произошло, только непонятно было, о ситуации в целом или о том, как он повёл себя.

- Смотри, это звезда Лартус, - пояснил он мне, указывая рукой, в которой были зажаты мои туфли, на ночное небесное светило, что в данный момент было загорожено полупрозрачным тёмно-серым облаком.

- Очень здорово, Макс! – сквозь зубы ответила я, поскольку считала, что любование звёздами сейчас было совершенно неуместно.

- От её излучения пыль меняет свои свойства. Это незаметно и по сути мало значимо, но у тебя аллергия именно на эту пыль… Или на само излучение звезды… Пойми, я не хотел обидеть тебя, просто… ты должна была рассказать мне об этом заранее, и мы бы избрали безопасный маршрут…

Я кивнула нехотя и, высвободив свою руку, посмотрела на ладонь – она тоже начинала покрываться неприятными волдырями и саднить в тех местах, куда попадал сейчас свет.

- Пойдём, Лера, я всё сделаю… - пригласил следовать за собой Макс.

И я пошла за ним. Не хотелось бы провести оставшееся время в этом мире, мучась от аллергии. Да и Макс показался мне искренним, и было желание попытаться пообщаться с ним снова: когда он не сердился на меня, то был весьма приятным, а сейчас, чувствуя свою вину, так и вовсе заставлял любоваться им.

Он больше не прикасался ко мне, зато вёл теневыми тропами, стараясь не усугублять реакцию Лериной кожи на свет звезды. Мы шли, как выяснилось, не напрямик к его дому, а куда-то в сторону. Впереди виднелась площадь с красиво подсвеченным памятником в виде большой розы с металлическим стеблем и листьями и крупным светящимся цветком из какого-то красивого полупрозрачного материала. Я бы хотела подойти поближе, но Макс свернул в какой-то переулок, совершенно лишённый какого-либо освещения.