Конечно, я маньяк, дорогая. Даже не сомневайся.

Я слышал её сердцебиение и впитывал всю гамму ощущений, разбегающихся по телу. Пока медленно снимал куртку и обувь, обрубив звук на Аделинином комме – всё равно услышу, а вот девчонке не обязательно, – она успела вымыть руки, насмотреться на собственное отражение, причесав волосы и накусав губы, и даже не забыла подать команду чайнику включиться.

Когда прошёл в кухню, нервно обернулась у стола.

Я приблизился, рассматривая подвижный рот, чуть длинноватый для формы лица нос, большие ожидающие глаза, словно передо мной первая красавица во Вселенной. Запустил руку в тёмные колечки волос, подталкивая к себе голову.

Девчонка млела. Я чуял струящееся, нарастающее возбуждение, впитывая и насыщаясь.

Ненавижу болтать. Никогда не использовал всех этих обещаний и уверений, на которые ведутся девки. Никогда не лгал в этом. Всегда обходился языком тел и эмоций.

Милания приоткрыла губы, собираясь что-то сказать или, скорее, возразить. И я поспешил встретить её своими губами, проникая языком внутрь, прикасаясь легко, исследуя.

Непонятная тревога нарастала. Перевернуть бы её, уперев руками в стол, и отодрать поскорее. Но моё настроение никогда не играло роли во время охоты.

Девчонка, как и большинство из них, хотела нежности. Хотела ощутить себя до одури желанной и, естественно, любимой. И только подарив ей это, я мог получить достаточно энергии, чтобы затраты окупились.

Она выдохнула с тихим стоном мне в губы, я пробрался рукой под тёплую кофту, которую не успела снять. Нащупал грудь, ласково провёл пальцем по соску.

Девчонка застонала, спеша прижаться. Какое-то время просто целовал, доводя до пика, пока она не обмякла в моих руках. Потом подхватил и понёс к спальне.

Милания оказалась тяжелее Аделины, хотя была ниже. Но немного полнее.

Какого чёрта стерва делает в моих мыслях?!

Договор запрещает изменять жёнам, но магистру на это по большому счёту начхать. Никто не узнает, а если и узнает – не мои проблемы. Пусть сам с ними объясняется. На мне сорвёт злость, конечно, но на мне он и так её срывает. Если бы не его приказ, пришлось бы терпеть. Но мне же лучше. Да и явиться к магистру с недобором силы – не самый разумный вариант.

Я жадно стянул с девчонки кофту и брюки, перебрался к белью. Она стыдливо приказала свету отключиться. Пришлось перестраивать зрение на ночное. Нет, дорогая, я люблю видеть свою добычу целиком, во всех бесстыдных позах, которые она себе позволяет, смущаясь и недоумевая, прорывая собственные сдерживающие шоры.

Она за собой ухаживала. Гладкие ножки, лаковые ноготки, аккуратно подстриженные волоски там, где всё сейчас наливалось жаром. Молодец, заслужила награду. Не люблю нерях.

Я надавил на колени, разводя ноги и упиваясь девичьим смущением. Сладкая, вкусная эмоция, когда за ней прячется чувственность. Провёл ладонями внутри бёдер, ощущая, как отвечает опалённая кожа. Нащупал языком набухший клитор, с удовольствием извлекая из Милании стон. Поигрался им какое-то время, опустился языком ниже, обвёл вокруг лона и проник внутрь. Похоже, такая ласка была ей внове – смущение с восторгом зашкалило, насыщая мою голодную сущность. В момент, когда девчонка крикнула на пределе удовольствия, включил свет.

Она зажмурилась, попыталась сжать колени, но я не пустил.

– Хочу тебя видеть, – пробормотал, придавая голосу хрипоту. До потери контроля и перевозбуждения было далеко. Но после высшего общества, холодных самовлюблённых стерв и моей пустой жены, она стала очень даже неплохим лакомством.