Сердито посмотрела на него, он слегка приподнял бровь, скользнув взглядом по платью.

– Зря стесняешься, у тебя фигура что надо.

– Знаешь что! – не выдержала я. – Ты всё это устроил, вот и лети домой за вещами. Я верну машину и перезвоню Дане. И подожду здесь, пока привезёшь сухое платье.

– Мне надеть трусы с начёсом? – хмыкнул мерзавец.

– Зачем? – подозрительно поинтересовалась я.

– Ну мы же на зимнюю планету летим. Если я верно понял.

– Вообще-то я для тебя нормальную одежду заказала. Но если это единственное место, которым ты дорожишь, надевай трусы. Я свой заказ отменяю, заботься о себе сам. Что возьмёшь, в том и будешь щеголять.

Демонстративно схватив комм, махнула ему в сторону двери. Ша-Дарр повернулся. Я рассматривала рельефную мускулатуру доставшегося мне экземпляра, испытывая неожиданное желание прикоснуться, провести ладонями. По спине всё ещё стекали капельки воды, и там, под ними...

Пригляделась внимательнее, ведь ничего не было видно – ни дома, ни на солнце! А сейчас словно проявилась смутная паутина застарелых шрамов... или чего-то непонятного.

Качнув головой, я сделала шаг, но муж уже вышел в коридор. Спина за сходящимися створками оставалась такой же безупречной. Померещилось?

Поглядев несколько мгновений вслед, я взяла одно из выданных роботом полотенец и отправилась в ванную, на ходу перезванивая Дане с новыми указаниями.

Сумочку с коммом положила тут же на полку. Не то, чтобы у Реаны кто-нибудь стал бы рыться в чужих личных вещах, но масштабные сборища всегда позволяют проникнуть на них посторонним.

Тщательно запершись, я повернулась к огромному, на всю стену зеркалу. Если косметику ещё можно поправить, то причёску придётся распускать. И платье... Грешные духи! Мокрое, почти прозрачное, некогда небесно-голубое, оно облегало грудь, топорщась на сжавшихся сосках, обхватывало ноги, рождая в памяти самые неприятные и непристойные картины моего прошлого. Нужно было стянуть его, но в голове сразу же нарастал звон, из темноты выныривало лицо господина Трамма. Он требовал, чтобы я заходила к нему раздетой – еженощная пытка, оглядываться в тёмном коридоре, снимая с себя всё и молясь, чтобы никто случайно не оказался поблизости. А потом идти к нему, ощущая на себе клейкие вожделеющие взгляды.

– Сегодня поработай своим чудесным ротиком, моя крошка.

– Да, господин.

– Не забудь включить запись, – Трамм кивнул на заготовленную камеру.

Я отошла, покорно активируя. Как же я ненавидела эти записи! Ненавидела себя за то, что повинуюсь, ненавидела довольную улыбку Трамма, ненавидела смотреть на собственное извивающееся тело и себя, исполняющую все приказы и прихоти, умоляющую подарить наслаждение...

Закусив губу, я отвернулась от зеркала и принялась медленно разбирать мокрые волосы, заставляя себя успокоиться. Платье неприятно липло и холодило, но этот холод давно уже поселился во мне. Он лучше, чем ненасытный, постыдный жар, заставляющий служить эротической игрушкой. Жар, навязанный мне Гером и его ритуалом. Который я не могу, не хочу больше вспоминать!

Ведь когда-то я так ждала...

Решительно сдёрнув и швырнув на пол платье, я шагнула в душ. Тёплые струи лились по волосам, плечам, груди, но не умиротворяли – наоборот, бросали назад, в то ужасное время, когда я не могла отказать никому из претендовавших на моё тело.

Второй раз Радт подкараулил поздним вечером в библиотеке. До вызова Трамма ложиться было бессмысленно, он всё равно будил меня и не отпускал, пока не наиграется. И я решила тратить это время с пользой. Выискивая нужную информацию.