– Мне нравится твой настрой! – расхохотался Роб, заезжая дальше в лес.

И ещё чуточку дальше. И ещё дальше. А потом... Потом лицо девушки изменилось! Оно расширилось, покрылось чешуёй, из безгубого рта высунулся и облизнул отвратительную морду длинный, как у змеи, язык. Из-под клетчатой кокетливой юбочки выполз утончённый к концу хвост со скорпионьим жалом и обвился вокруг ног Роба, приковывая его к месту!

– Хорош-шшшая охота сегодня вышла, – прошипела «красавица». – Ты правда думал, что жертва на ней – я? Ты крепко ош-шшибс-сся!

Вокруг шеи «девушки» раскрылся шипастый воротник. Роб увидел, как прозрачные каналы острых шипов наливаются желтовато-зелёным ядом, и потерял сознание от ужаса.

Шериф и полицейские спокойно выслушали его жуткое повествование, охранник зевнул и почесал затылок – ему и не такое слышать доводилось.

– Третий случай со сходной симптоматикой галлюцинаций, – озабоченно произнесла девушка-полицейский. – Надо взять у него анализ крови и отнести нашим экспертам – хорошо бы выяснить, что за новые наркотики завезли в наш штат.

– Да контрафактный алкоголь это, точно тебе говорю, – возразил её напарник. – Шериф, велите проверить точки сбыта крепкого спиртного!

– Действуйте оба, проверяйте обе версии. Завтра доложите о результатах.

– Вы в участок возвращаетесь?

– Пока нет. Кое с кем поговорить надо, – уклончиво ответил седой полицейский, покидая палату.

...

Сидя на увитой плющом веранде своего старого дома, шериф строго взирал на внучку. Та нерешительно топталась перед его креслом, искоса следя за выражением его лица, и шериф ждал, когда девчонка наберётся мужества, чтобы прямо посмотреть ему в глаза. Наконец та глубоко вдохнула и подняла взгляд:

– Дедушка, что-то случилось?

– Расскажи-ка подробнее, как вчера с подругами погуляла? – Зелёный взор внучки мигом метнулся прочь от такого же зелёного проницательного взора деда, и шериф тяжко вздохнул. – Ты для чего напросилась именно в моём городе юридическую практику проходить? И для чего ознакомилась с архивными делами – чтобы зачётную работу писать или чтобы самосуды устраивать?

– Эти парни должны бы сидеть в тюрьме! – резко развернувшись к деду, жарко заговорила девушка. – Их свобода – результат судебной ошибки и несовершенства системы правосудия!

– И ты решила немного подправить дело?

– Иначе они не остановились бы! Лет триста тому назад их бы повесили на ближайшем дереве за такие делишки!

– Мы живём во времени нынешнем.

– Да, и методы воспитания преступников используем самые гуманные, – с сарказмом согласилась девушка. – Я, например, подумала, что нет нужды убивать того, кто до смерти напуган – он и так впредь не сделает ничего, что заслуживало бы казни.

– Ты ошибаешься – он просто начнёт искать более беззащитную жертву. Ребёнка, к примеру. Не вздрагивай и не бледней, я организую присмотр за этими молодчиками. Пойми, людей останавливает не страх. В средневековье были изобретены самые жуткие способы казни преступников как раз для устрашения, чтобы все видели, как те кричат и корчатся в медленном огне, как с них заживо сдирают кожу и четвертуют. Однако уровень преступности от таких зрелищ не снижался. Собственно, он был куда выше, чем сейчас, при всём несовершенстве нашей системы правосудия.

– А что снижает уровень преступности?

– Вера в справедливость, в обязательную победу добра над злом. В случае этих юнцов очевидна вина адвокатов, готовых за большой гонорар доказывать, что чёрное – это белое. Если бы тебе пришлось защищать насильников – ты бы вышла в суд требовать для них оправдательного приговора?