И не проволока это вовсе.

Мне становится чуточку нехорошо.

– Посиди тут, – командую Владу, вручая ему сумку с драконом и конец поводка: воспитание воспитанием, а шлейка порой надёжнее команд. – Гоша, место!

Оба глядят на меня с большим сомнением, но слушаются. Практикант устраивается на первом ряду синего сектора трибуны – они все поделены по цветам, чтоб зрителям было проще находить свои места, – а я добываю из папки бланк и иду работать работу.

Сама Арена размером с половину футбольного поля, но дракон лежит недалеко от входа, через который мы зашли. По мере приближения к туше сильнее становится запах – сладковатый, отчётливо химический, будто вокруг дракона разлили пару флаконов освежителя воздуха «Сирень». Я морщусь и стараюсь дышать неглубоко, а вот спорщикам это ничуть не мешает.

– …От корма у него был бы максимум понос, но никак не дырка в печени! – громко и почти визгливо сообщает тип, стоящий к нам спиной.

По шевелящимся ушам, коричневому пальто и ключевому слову «корм» я опознаю Зверева и удивляюсь: этот-то тут зачем?

– От дырки в печени он, что ли, так позеленел?! Или сперва притравили, а потом кристалл вырезали?!

Голос оппонента, высокий и аж звенящий возмущением, мне тоже знаком – Константин Иванченко, управляющий Ареной, невысокий толстенький дяденька в сером деловом костюме, круглых очках на носу и с планшетом в пухлых ручках. Сам он, насколько я помню, драконоборцем никогда не был, однако всю внутреннюю кухню профессии знает на отлично. За его спиной толпится ещё человек десять: коллеги из Министерства спорта, драконоборцы в камуфляже, незнакомые люди в местной униформе…

– Прекратить разборки, – резко командует шеф.

Зверев, явно собиравшийся ответить, оборачивается, выдыхает и совсем другим тоном жалуется:

– Вот, Георгий Иванович, полюбуйтесь! Сперва сами у меня этот корм выпрашивали, а теперь…

– Ти-хо.

Директор цирка растерянно умолкает и даже делает шаг назад. Я его хорошо понимаю: когда шеф в бешенстве, ему не то что возражать – стоять рядом небезопасно. В полной тишине бывший драконоборец обходит тушу по кругу, возвращается к замершей толпе, останавливает тяжёлый взгляд на управляющем.

– Полицию вызвали?

Иванченко растерянно хлопает губами, косится на помощника, тот быстро кивает:

– Сразу после вас.

Шеф оглядывается на выход, кривится и резким движением расстёгивает молнию на куртке. Я тихонько следую его примеру: под куполом довольно тепло.

– Ладно. Давайте по порядку, под запись и протокол. Вопрос первый: на кой вытащили тушу из загона до приезда полиции?..

Как выясняется, тушу никто не трогал. Мёртвого дракона обнаружили уборщики, явившиеся на Арену с утра, и он лежал вот так, как есть. Мужики пнули охрану комплекса и вызвали начальство. Примчавшееся начальство тоже попыталось пнуть охрану, но те уже успели проверить записи видеонаблюдения и обнаружить, что в середине ночи в комплексе «мигнуло» электричество, отчего часть камер «зависла» и вместо реального времени транслировала на экраны в дежурке картинку, зафиксированную на два часа сорок шесть минут.

Собственный ветеринар Арены с ситуацией, в которой от дракона остаётся дохлая тушка, столкнулся впервые и ничего полезного сказать не смог. Впрочем, и на взгляд неспециалиста причина смерти очевидна.

– …Чешуя тусклая, сухая, сине-зелёного цвета, от прикосновения осыпается. Кожные покровы, свободные от чешуи… – Шеф тычет дохлого дракона в белёсое пузо, потом трёт пальцы друг о друга, принюхивается и морщится. К запаху химической сирени примешивается что-то от сырой луковицы. – Пиши: влажные, липкие, с нехарактерным запахом. Признаки ускоренного разложения отсутствуют. В грудной клетке справа имеется отверстие, предположительно сделанное злоумышленником с целью извлечения кристалла-драконита…