Охваченная странными мыслями и чуть сжавшись, я неуверенно пролепетала:
- Хорошо.
Корчась от того, как дико болела голова, на кухне появился отец:
- Дети, привет. Черт, как же сушняк замучил, - выше пола его угол зрения не падал отнюдь.
Крут прошел к раковине, открыл кран и с кряхтением нагнувшись, принялся жадно ловить ртом воду.
- Старый мудила, - скрипнув челюстью, тихо произнес Джеб и уже оказался впереди меня.
Черт его знает, что он хотел сделать.
- Эй… ты отца-то не трогай, - также глухо процедила я, с уверенностью опустив руку на плечо.
Крут не мог ничего слышать из-за струящейся воды под напором. Иначе…
Иначе он бы не пощадил сына.
…
Вскоре Джеб ушел. Я вернулась в свою комнату и принялась засыпать Морина всеми волнующими вопросами в мессенджере. Он мне вчера так и не позвонил. Даже весточкой не отписался.
Знаю, Морин ведет себя чересчур осторожно. И даже где-то понимаю, он не хотел, чтобы его видели в объятиях малолеток вроде меня.
Но, мне ведь уже исполнилось восемнадцать! И вчера я была готова отдаться ему. Мы шли на это вместе. Если бы не выкрутасы Джеба, будь он трижды проклят.
- «Ты сама выяснила что-нибудь у брата?» - пришло ответным вопросом.
Мои щеки заполыхали от того, какими странными способами тот перебивал все мои попытки и намеки выяснить произошедшее.
- «Эй, ты там?» - напомнил о себе Морин с последующей вибрацией мобильника.
- «Не признается», - мне пришлось слукавить.
Больше всего я сейчас опасалась потерять Морина. Может, это и есть любовь?
После, он начал что-то очень долго писать. Сердце инстинктивно сжалось. Обычно, мой тайный бойфренд очень краток и глаголит только по делу. Через пару минут с перерывами ответ пришел.
- «Твида я расспрашивать не стану. Если что выясню, сообщу. Пожалуйста, не выдавай нас. И, прошу, не обижайся. Сейчас мы должны прекратить какие-либо встречи. Обнимаю и целую, малышка».
Глаза перестали различать буквы от накативших слез. Я раздраженно смахнула их левой рукой и нахмурившись, еще раз прочла последнее: “Обнимаю и целую, малышка”. Никаких тебе эмодзи или любовных стикеров. Чего уж там, подобное точно не про Морина. И все эти слова он написал настолько легко, будто его совершенно не могло заботить, каково будет без его игривого рычания на ушко, пока он крепко стискивает меня в объятиях.
Едва подумав об этом и более не в силах сдерживать эмоции, разрыдалась в голос. Уму непостижимо! Серьезно? Это почти тоже самое, что сказать: “прости, детка, у нас ничего не выйдет”.
Не помню, как уснула. В комнату ввалился отец. Я вздрогнула от прикосновения его ладони к своей голове.
- Ну и мудак, этот твой Морин, - я увидела, что он держал в руке мой телефон, и мгновенно соскочила.
- Па! Не суй свой нос в мои дела! - рассерженно выхватила у него свою вещь, на которую когда-то накопила множеством подработок.
- Хочешь, я найду его и мордашку красивую поправлю? А затем сделаю селфи на его фоне? - не унимался Крут. - Заставлю его улыбаться с выбитыми зубами.
- Перестань! Только посмей тронуть его! - от такой ужасной перспективы видеть любимого мужчину в неподобающем виде теперь уже соскочила с постели и угрожающе наставила на отца указательный палец. Смутившись собственной вспыльчивости, неразборчиво пролепетала: - Он вполне заслуживает потерять нервы, а не зубы.
- Вот это моя дочь! Вот это по-тауэрски! - Крут бодро хлопнул в ладоши. С азартом поинтересовался: - И как же ты собираешься это сделать?
- Пока не знаю. Но он обязательно об этом пожалеет. А, самое главное, захочет вернуть меня.