.> письмо с просьбой и на этот раз облегчить участь Александра. Но теперь Перовский напуган – как бы его не заподозрили в Петербурге в покровительстве политическому преступнику, не докопались до того, что именно он внял в 1849 году просьбам братьев Ханыковых. <…> Лучше всего тихо избавиться от ссыльного, занимающегося политической пропагандой. Так в марте 1851 г. появляется это секретное письмо Дубельту»[492]. С такой точкой зрения не согласился С. А. Экштут: «Василий Перовский не только избавил Ханыкова от неотвратимого наказания, но и дал ему шанс выслужиться в беспрерывно идущих боевых действиях на окраине империи. В то время подобное решение следовало расценивать как безусловную милость. Александр Ханыков – без всяких на то оснований и, подчеркнем, без всякой заслуги – получил возможность отличиться в боях и получить офицерский чин, тем самым вернув себе дворянство и обретя право выйти в отставку»[493].

Попутно отметим, что и наказание прочих участников орского кружка нельзя назвать суровым. Их разослали по различным воинским подразделениям – и только. При этом все поляки-солдаты получили возможность выслужиться до унтер-офицерских и офицерских чинов, выйти в отставку и вернуться на родину. Судьба же самого А. В. Ханыкова сложилась трагически. Будучи переведен в 1-й Оренбургский линейный батальон в Уральск, он заболел холерой и 30 июня 1853 г. скончался.

Ранее в 1-м Оренбургском линейном батальоне служил А. Н. Плещеев, но в марте 1852 г. он был переведен в 3-й линейный батальон, стоявший в самом Оренбурге. Тогда же в этот город приехала мать поэта, которая, по одной версии, была и прежде знакома с В. А. Перовским[494], по другой – запаслась рекомендательными письмами от людей, его знавших[495]. Женщина просила о свидании с сыном и об избавлении его от грязных работ. Перовский не был ласков с посетительницей, но свидание разрешил. Более того, в 1853 г. он перевел Плещеева в 4-й линейный батальон, которому предстояло участвовать в походе на кокандскую крепость Ак-Мечеть. За участие в «боевом деле» поэт получил чин унтер-офицера. Оставшись служить в Ак-Мечети, переименованной в том же году в форт Перовский (ныне – казахский город Кзыл-Орда), он в 1856 г. получил офицерский чин. Въезд в столицы Плещееву был запрещен, и Перовский определил его столоначальником Оренбургской пограничной комиссии. Перебраться в Москву поэту удалось лишь в 1859 г.[496]

Бывший московский лавочник П. Г. Шапошников служил в Оренбурге рядовым арестантской роты. В 1855 г. (т. е. также в период генерал-губернаторства В. А. Перовского) он был переведен во 2-й линейный батальон, из которого год спустя уволен с разрешением вернуться в Москву[497].

В 1849 г., незадолго до передачи дела петрашевцев из МВД в III отделение, Николай I возвел Л. А. Перовского в графское достоинство. По мнению В. А. Энгельсона, так Л. А. Перовский был награжден за раскрытие «заговора» и утешен за изъятие дела из его компетенции: «Министр внутр[енних] дел Перовский имел удовольствие видеть 11 000 листов, заполненных протоколом дела, и не менее 500 арестованных, из которых 22 были наказаны публично, а вдвое большее число сослано без суда. За это он получил титул графа»[498].

Но далеко не все современники признавали взаимосвязь указанных событий. М. А. Корф упоминал получение Л. А. Перовским графского титула в ряду царских милостей, одновременно дарованных иным лицам: «Празднование Пасхи в Москве, соединенное с освящением нового дворца, сопровождалось множеством щедрых и, частью, весьма важных наград, как например: возведением Вронченко и Перовского в графское достоинство, пожалованием Андреевских лент… и т. д.»