— Вы — мой папа?

Иван во второй раз обрадовался, что сидит. Правда, сейчас схватился рукой за круглый край скамейки — для поддержания равновесия. Хотя бы в теле. Если в голове нет такой возможности...

— Кто тебе это сказал? — произнес с большим трудом.

— Мама.

Ответить будет очень сложно.

— Так прямо и сказала? — Иван тянул время. — Назвала мое имя? Ну… Она даже фамилии моей не знала.

— Калугин.

— Это ты знаешь, а мама не могла знать. И… Я Вконтакте меньше трёх лет. Да и то большей частью по работе. Так что, Василиса, давай без глупых детских шуточек. Что тебе от меня в действительности надо?

Когда девочка так и не ответила, он поднялся. Она осталась сидеть.

— Давай я тебя до дома провожу? Тут пять минут, но все же через мост идти. Ещё сдует… И мне все равно на ту сторону надо.

Она продолжала сидеть, но теперь с задранной головой. От её взгляда сначала морозец пробежал по спине, потом закапала капель… Врёшь, собака — читалось в детских глазах. Маме наврал и мне теперь врёшь.

Иван почувствовал на лбу испарину. Вот так, даже зная, что это невозможно, возьмёшь и поверишь, что произвёл на свет такое чудо. Ну, Рина, ну спасибо…

— Василиса, я говорю тебе правду. Ты уже знаешь, откуда дети берутся, раз ко мне пришла. Так вот, этого у нас с твоей мамой не было. И сколько тебе лет?

Скажет — десять, а он в ответ, что не видел её маму аж тринадцать лет.

— Двенадцать. В ноябре исполнилось.

О, чёрт...

— Хорошо… Не веришь, считай… По математике у тебя, надеюсь, не двойка? Пишешь ты без ошибок, я заметил. Ну так вот. Я познакомился с твоей мамой в октябре, а последний раз видел ее в начале декабря. Посчитала? Мы с ней не встречались… Я только до дома её провожал.

Боже, ну что ещё сказать этому ребенку, чтобы она перестала наконец буравить его взглядом!

— Василиса, я бы очень хотел быть тебе папой, но нет…

Она продолжала смотреть большими синими глазами и… Неожиданно заплакала. Сильно. Сразу навзрыд. Может, неожиданно, конечно, только для него. И ему ничего не оставалось, как подхватить её и, поставив ногами на скамейку, уткнуть себе в грудь. Какой-то чудак обманул чудачку, а ему теперь отдуваться!

10. Глава 10 "Приблудная собачка"

Утро пятницы для Риммы Калугиной началось в шесть утра. Или ещё раньше. Римма не была уверена, что вообще спала. Ну, если только урывками, как и все предыдущие дни. Мать жутко храпела — как мужик. Нет, хуже… Мужика можно погладить, перевернуть на другой бок, наконец от безысходности пнуть. Мать — другое, особенно когда ты гостья с долгосрочными планами.

Раньше они относительно спокойно уживались в однокомнатной квартире. Кооперативной, в кирпичном доме, на первом этаже, с зарешеченной лоджией. И собакой. Сейчас собакевич был новый, тоже приведённый с улицы, но не такой смирный, как её Грета. Заметив пробуждение гостьи, Грин залаял. А когда Римма погрозила ему кулаком, залаял ещё громче. Пришлось грозить поводком — тогда пёс соскочил с кровати и начал наматывать вокруг Риммы круги в ожидании прогулки, тоже довольно громко.

— Куда собралась в такую рань? — прохрипела мать, но дочь махнула рукой, спешно оделась и была такова.

Нет, малость промучилась с входными дверями, так как разучилась справляться с замком, в котором сначала нужно было немного приподнять ручку. В детстве замок не доставлял ей таких хлопот: сообразительнее была. Взрослая же тётка спросонья не подумала, что запирать мать нет никакой необходимости.

— Да замолчишь ты или нет!

Собака подвывала из-за незапланированной задержки у двери, а в подъезде жуткое эхо — так что соседи не особо обрадуются возвращению блудной дочери.