Следующий кадр: он стоит у моей кровати с явным намерение помочиться под мою капельницу. Ну да, если сильно напрячь воображение, то можно, наверное, представить себе, что банка сверху – это что-то вроде сливного бачка (такая конструкция туалетов была тогда в ходу). Вопрос: что мне-то делать?!
– Подожди, – кричу, – этот унитаз сломан! Вон, можно в раковину!
Показываю ему в направлении аппарата для вентиляции лёгких, он поворачивается и уверенно идёт туда, а я пока пытаюсь дозваться дежурного. Ну и дальше всё примерно в таком духе…
Не знаю, что точно приключилось с этим бедолагой: его быстро перевели в психиатрию. Но скорее всего, это был небольшой инсульт в зоне гиппокампа – маленькая аневризма лопнула. Внешне, как вы понимаете, он выглядел совершенно нормально – ходил, говорил, реагировал.
Однако же одно небольшое поражение мозга, не затронувшее ни одной значимой функции, смогло полностью лишить человека личности.
А его мозг стал видеть сны наяву – по-научному, конфабулировать – собирать из каких-то обрывков целостное представление о том, что происходит вокруг.
Помню, как на следующий день к нему пустили жену – она что-то ему рассказывала, о чём-то спрашивала, поила простоквашей. Он с ней общался, всё вроде бы хорошо. Но когда она ушла, он повернулся ко мне и спросил заговорщицким тоном: «А кто это была?» Я ответил: «Твоя жена». «А-а…» – произнёс он, словно бы мы говорили о чём-то совершенно отвлечённом.
Все базовые элементы сознания были на месте – речь, память, поведенческие паттерны. Но не было главного – непрерывности личного опыта – нашего «я». Да, оно – лишь иллюзия, возникающая из последовательности образов.
Маленький сосудик лопнул – тончайший, почти микроскопический, – образы перестали цепляться друг за дружку… И, как карточный домик, разлетелась вся сложная конструкция личности. Был человек, и нет человека. Хотя все прочие элементы системы вроде как и работают совершенно исправно.
То, что мы считаем монолитным и незыблемым основанием нашей личности, на самом деле – лишь тончайшая плёнка иллюзии, натянутая над бездной. Но мы даже не догадываемся об этом.
Так чего стоит наша уверенность в прочности собственного «я»?
Бастион сознания
Если мы все – лишь сумма нашей биологии и окружающей среды, над чем мы не имеем никакого контроля, нет смысла возлагать на нас ответственность за всё, что мы делаем.
Роберт Сапольски
При всей пугающей необычности синдромов Капгра или Корсакова, тут нет ничего удивительного с неврологической точки зрения. Когда нервные связи нашего мозга, подобно деталям старого автомобиля, начинаются сыпаться, единство личности разваливается. Ведь оно держится буквально на честном слове.
Но почему мы этого не замечаем? И главное – почему об этом никто ничего толком не говорит?
Напротив, те же философы продолжают дискутировать о теориях сознания. Может быть, вы что-то даже слышали о «квалиа» Томаса Нагеля, о «трудной проблеме» Дэвида Чалмерса, «китайской комнате» Джона Сёрля…
Всё это без конца обсуждается, причём на полном серьёзе! Зачем? Мы уже знаем, что всё это в лучшем случае прошлогодний снег. Чего ради? Какая-то борьба за научные гранты и просто хайп? Нет, на самом деле на кону, возможно, самый страшный вопрос. И он политический.
Нейробиология уже поставила на наших представлениях о сознании жирный крест.
Не буду повторять набивший оскомину эксперимент Бенджамина Либета полувековой давности. Он делался на коленке, без современного оборудования. Но и этого оказалось достаточно, чтобы наглядно продемонстрировать, что