Мне везёт, у нас отменяют последнюю пару, и я иду в парк, чтобы позаниматься на свежем воздухе без жужжания над ухом Ады или матери.

Устраиваюсь с учебником на скамейке под раскидистым деревом, которое уже совсем скоро полностью покроется зеленью. Вчитываюсь в материал, не обращая внимание на окружающих. Лёгкий ветер играет с волосами и пытается перевернуть страницу. Прижимаю её пальцами и замечаю нарастающую надо мной тень.

Удивлённо поднимаю взгляд. Мальчишка лет двенадцати, наверное. Раскрасневшийся, растрёпанный, с маленьким цветным букетиком в руке.

— Ты чего? — настороженно спрашиваю у него.

— Вот, — он смешно вытягивает руку с букетом. — Просили отдать.

— Мне? — захлопываю учебник.

— Ну не мне же, — фыркает мальчишка.

— Спасибо, — забираю у него цветы. — А кто передал? — оглядываюсь по сторонам, но не вижу ни одного знакомого лица.

— Он просил не говорить, — заявляет «курьер», разворачивается и удирает со всех ног.

Подношу цветы к лицу, вдыхаю мягкий, сладковатый аромат и глупо улыбаюсь. В голове снова только одна идея о том, чей подарок зажат у меня в руках. Снова оглядываюсь, в этот раз в сторону дороги, и сердце опять стучит быстро-быстро, будто хочет выпрыгнуть из груди. От обочины на другой стороне проезжей части отъезжает знакомая мне старенькая чёрная машина с наглухо поднятыми стёклами на окнах.

10. Глава 10

Амалия

Как перестать улыбаться, глядя на этот букетик, я не знаю. Особенно после того, как он обрёл хозяина. Странного, большого, сильного, опасного. Но ведь злые люди не дарят розовых медведей и такие милые цветы. А может, это совпадение? Мало ли, зачем он оказался возле парка.

Конечно. Он же не мог знать, что я там буду. Я сама-то не знала, пару ведь отменили внезапно.

Я ищу объяснения нашим столкновениям и этим подаркам. Так сложно поверить, что это всё для меня. От него. А если нет? Если я и правда ошибаюсь? Лучше сразу вытравить из своей головы такие мысли, чем потом больно разочароваться. А то будет что-то из серии: «Сама придумала. Сама обиделась». Парень и знать меня не знает, и не думает обо мне, а я тут сочиняю.

Но мишка есть. Я прижимаю его к себе, снова уткнувшись носом в макушку. Того специфического запаха совсем не осталось, он теперь только в моей голове. Уснуть так и не смогла. Выучила всё, что задали, посмотрела фильм, послушала музыку. Бесполезно. На тумбочке у кровати стоят цветы, и я смотрю на них, опять улыбаясь. А ведь на подоконник не пошла…

Боже, как глупо это звучит!

Но не пошла. Запретила себе. Искусала губы от любопытства. Приехал или нет? Не знаю, что с этим делать. Со мной никогда ничего подобного не приключалось.

Сквозь щель между плотными занавесками видно, что на улице светает. Теперь уже можно даже не пытаться поспать, и я лезу в тайник за дневником. Подложив под спину подушки, сажусь, скрестив ноги в щиколотках, устраиваю между ними мишку и, раскрыв тетрадь, долго смотрю на пустые странички.

Рука сама выводит сердечко в центре, а внутри вопросительный знак. Как могут звать такого, как он?

На свободном месте выписываю в столбик мужские имена, примеряя их на татуированного парня.

Ярослав…

Тимур…

Руслан…

А может, вообще, Николай или Максим?

— Не-е-ет, — поморщившись, зачёркиваю последнюю строчку.

Отступаю от списка и пытаюсь нарисовать рядом череп. На его теле набиты такие. С большого расстояния разглядеть их подробнее сложно, да и художница из меня так себе.

Интересно, чтобы сделала со мной мама, если бы я пошла в тату салон и набила себе хоть что-нибудь? Маленькое, незаметное под костюмами для выступлений, иначе и Роза Марковна со мной что-нибудь сделает.