- Согласна.

Мама сама прошла через тот путь, который мне предлагает. Отец дважды к разным женщинам уходил, когда мне было три и восемь. Потом возвращался. В первый раз я и не поняла ничего, а вот во второй было очень больно. Я чувствовала себя брошенной и почему-то виноватой. Он вернулся через год, мама долго изображала обиду, запрещала нам видеться, ставила условия. Потом в какой-то день пришла радостная с цветами, сказала, что все будет как прежде, отец теперь с нами. Но нет, как прежде, уже не было.

Я папу любила и сейчас тоже люблю, но с детства все время жила в ожидании следующего раза. И чувстве своей ущербности. Периодически после их ссор мама высказывала на всю квартиру, что ради меня это все. Она пожертвовала своим счастье, чтобы у дочки был отец.

Всегда хотелось спросить, а мне это надо было? Чтоб вот так. Но меня не спрашивали.

Сейчас папе за шестьдесят, никуда он от мамы не денется больше. Она ставит себе это в заслугу - семью сохранила, отец выбрал её, нас.

Можно ли назвать то, что между ними любовью? Не знаю, не уверена.

Если так выглядит любовь, для себя и Тамиши я её не хочу.

- Тебе нужно развеяться, - заявляет подруга.

- Развеюсь. У нас корпоратив скоро. Едем в загородную усадьбу. Шашлыки, солнышко.

- До шашлыков долго. Я сегодня еду на ночные гонки, буду брать интервью у победителей. Поехали со мной.

- Ночные?

- Они до двух, максимум. Успеешь поспать перед работой.

- Опять придётся маму просить посидеть с Тамишей.

Поехать и хочется и колется. С одной стороны любая встреча с мамой - это обязательный разговор на тему возвращения Демида, с другой я миллион лет никуда не выбиралась. На гонках так вообще не была.

Любопытство пересиливает страх разговора с мамой и я соглашаюсь. Тамиша сначала расстраивается, что ее не берут, а потом просит хотя бы наделать побольше фото и видео, чтобы она посмотрела, что там за гонки.

Втроём мы долго определяемся, что мне надеть. Девчонки останавливаются на рискованном образе - свободное красное платье-рубашка с небрежно накинутой поверх чёрной косухой. На ноги одеваю кожаные белые кроссовки на платформе.

- Стрелки не забудь, - командует Тоня.

- Помаду накрашу, когда будем от родителей ехать, иначе мама ещё час будет читать мне лекцию о том, как мать ребёнка выглядеть не должна и мы опоздаем.

- Поехали, - Тоня закатывает глаза к потолку. Сама она полностью готова - кожаные штаны, топ цвета фуксии, яркий макияж. Истинная ведущая скандальной радиоволны, всегда готовая ко всему.

Мама не разочаровывает. Сначала выспрашивает, не объявлялся ли больше Демид, потом сурово высказывает, что выгляжу я слишком легкомысленно. И в завершение предлагает приехать к ним после гонок ночевать и как можно раньше. Во-первых делать там нечего, одни мужики с машинами и обязательно пьяные, а во-вторых так будет лучше.

Почему лучше, я сама додумала. Мамин взгляд, поджатые искривлённые губы, раздутые ноздри и гадливое выражение лица от вида моей одежды сказали все. Сто процентов переживает, что ее непутевая дочь загуляет, сбыв ребёнка на ее руку, кого-нибудь подцепит и приведёт на ночь. А мой моральный облик должен оставаться чистым, чтобы ни одна соседка в глаза ей не тыкнула моим поведением. Даже если это соседи на съёмной квартире и она их не знает.

- Успокойся, на тебе лица нет. Держи, - Тоня вытащила из бардачка красную помаду. Десять минут с мамой, а меня можно к психологу на прием везти.

- Спасибо, - верчу в пальцах тюбик, - как ей объяснить, что я уже взрослая? У меня есть мозги и я умею ими пользоваться. Общается со мной ровно, как в школе.