— Ну, так то было раньше, — словно извиняясь, пожав плечами, она смущённо отвела взгляд в сторону: Арникус был раздет по пояс. — Я ведь уже не маленькая девочка, а взрослая девушка.

— Хм, — юноша улыбнулся. — Что–то я в этом иногда сомневаюсь. Ладно, заходи уже, не стой на пороге, — отвернулся и жестом пригласил её следовать за ним.

Джим, больше не сомневаясь, зашла в комнату и оробела, разглядывая внутреннее убранство. Арникус тем временем подошёл к кровати, на углу которой лежала сорочка. Поднял её и быстро накинул на себя, чтобы не смущать своим видом неискушённый взгляд юной девушки.

По–деловому перекидал подушки в одну сторону, выдернул одеяло и тоже перекинул на одну половину.

—  Забирайся, — произнес он, протягивая руку в приглашающем жесте, другой держа край одеяла отогнутым. — Я пристроюсь рядом. Раз никому не спится, значит, будем разговаривать.

Джим улыбнулась и покорно полезла на королевское ложе.

— Ну, рассказывай, — Арникус сел напротив и подогнул под себя ноги. Он улыбался, но его взгляд был серьёзным. — Почему ты здесь? Ты, конечно, не подумай лишнего, я рад тебя видеть. Очень. Но подозреваю, что у тебя были причины помимо того, чтобы навестить друга.

— Арни, а как моя Ки–иса и Дымка? — Джим нервно теребила одеяло, не поднимая глаз.

—  Устроены в лучшем виде, — Арникус внимательно смотрел на неё. Видно было, что девушка сильно волнуется. — Ты давай не отвлекайся. Рассказывай!

— А может, ты мне сначала про пророчество расскажешь? — с воодушевлением поинтересовалась девушка. Арни скривил губы и упрямо покачал головой. — Нет? — Джим обречённо вздохнула. — Прям совсем всё–всё рассказывать? — бросила на него смущённый взгляд. Юноша заинтересованно приподнял бровь. — И всё как на духу? — Арникус поморщился, но кивнул. — Хорошо–хорошо, — быстро заговорила девушка, увидев, что друг начал терять терпение. — А про то, как я провела лето, тоже рассказывать?

— Джи–и–им! — не выдержал Арникус, повысив голос. — Да рассказывай уже!

— Тогда начну с самого начала, — согласилась она, подбивая подушки вокруг себя, чтобы хоть чем–нибудь занять руки. — Каждый день, что я провела в кругу семьи, был наполнен радостью и любовью, чего не скажешь о моей практике, на которой неприятности начались с первого дня, сразу же по прибытии…

Джим говорила негромко, без эмоций. По мере рассказа она становилась спокойнее в отличие от Арникуса — он то хмурился, то с усилием сжимал кулаки, и тогда на его лице проступали желваки. Девушка рассказала всё без утайки, даже про то, что чистила зверинец, спала в одной комнате с мужчинами, купалась в заводи с бобрами, и её увидел комендант. По мере того как рассказ обрастал подробностями, Арникус всё больше был готов рвать и метать, а под конец истории, когда Джим добралась до разговора с Кассианом, вообще вскочил с кровати и начал нервно выхаживать по комнате. Девушка, грустно улыбаясь, досказала на одной интонации конец истории. Объяснила, что не дождалась возвращения командира, сбежала из пещеры и одна вернулась в крепость, где взяла Ки–ису, после чего отправилась сюда. И привела она свою питомицу не просто так, а за женихами.

Последними словами она думала хоть немного развеселить друга. Но Арникус не улыбался. Он остановился и в недоумении смотрел на Джим. Они мгновение разглядывали друг друга. Каждый обдумывал своё. И девушка вдруг выдала:

— Вот так, Арни, — она тяжело вздохнула, пожимая плечами. — Он забыл меня.

— Он не мог тебя забыть, — Арникус покачал головой. — Это просто невозможно!