Оглядели царёвы слуги Санасара с ног до головы. Невольно залюбовались им. Стоит перед ними юноша стройный, пригожий, на щеках румянец играет.

– Нет, – говорят, – не тебя мы ищем. Этой ночью кто-то золотое яблоко царской дочери украл. Теперь видим, что не ты.

– Не это ли? – спросил Санасар.

Сунул он руку за пазуху и достал золотое яблоко.

Ахнули слуги!

– Что ж, – говорят, – собирайся, должен ты с нами пойти. Объявлен ты узником царя каджей!

Удивился Санасар:

– Узником царя, говорите? Какого такого царя? Не привык я без боя узником быть. Так и доложите вашему царю.

Побежали слуги в царский дворец. Передали царю слова Санасара. Задумался тот. Сказал себе:

– Чужеземец-то не робкого десятка! Если рассудить, всё, что он совершил, он ради моей златовласой дочери совершил. Может, и впрямь достоин он её? Но прежде я его должен испытать.

А Санасар вскоре сам во дворец пришёл. Перед царём каджей предстал.

Говорит ему царь:

– Так вот ты каков, храбрец! Слушай же! Если ты без обмана золотое яблоко снял, должен суметь и обратно его положить. Сделай это на глазах у всех. А не сумеешь – велю тебя казнить.

Вскочил Санасар в седло. Разогнал коня, и взвился тот до верхнего столба над дворцовыми воротами. Вынул Санасар из-за пазухи золотое яблоко и на место его положил. Назад до земли Джалали целый час летел.

Вновь предстал Санасар перед царём каджей.

– Хорошо! – сказал царь. – Первое испытание ты выдержал. Только не твоя в том заслуга, а коня твоего. Погляжу, выдержишь ли второе испытание? Хочу, чтобы ты палицу, которую на землю метнул, обратно на башенную кровлю забросил. А не забросишь – велю тебя казнить.

Поднял Санасар тяжёлую палицу, повертел её в руках да и швырнул вверх. Обрушилась палица на кровлю башни, всю до основания башню разрушила.

– Да, силы тебе не занимать, – промолвил царь каджей. – Выдержал ты второе испытание. Вот тебе третье. Есть у меня шестьдесят пахлеванов. Чтобы силу их буйною укротить, я их закованными в темнице держу. Если одолеешь всех пахлеванов – отдам за тебя мою дочь. Ну что, выпускать их из темницы? Или передумаешь?

– Скажи, государь, – спросил Санасар. – С каждым отдельно я должен биться или разом со всеми?

– Да что ты, Санасар! – засмеялся царь каджей. – Я же не изверг какой! Если всех выпущу, от тебя и мокрого места не останется! Бейся с каждым порознь.

Подумал Санасар: «Обещал я Багдасару через три дня вернуться. А если с каждым из пахлеванов биться начну, целых шестьдесят дней пройдёт!..»

– Выпускай, – говорит, – всех сразу. Нет у меня времени с каждым биться.

Царь ушам не поверил:

– В своём ли ты уме, Санасар! Да они растопчут тебя!

– На то воля Божья, – ответил Санасар. – Только не могу я шестьдесят дней на чужбине оставаться.

Отворил царь темницу, освободил шестьдесят пахлеванов. А Санасар вышел в широкое поле, обнажил Молнию-Меч и Ратный Крест на помощь призвал.

Двинулись пахлеваны на Санасара. Мычат, как буйволы, подступают к нему со всех сторон. Краешком глаза заметил он, что распахнулось в башне окно. Встала у окна Дехцун-Цам, на Санасара с тревогой глядит.

И тогда врезался он в самую гущу врагов. Засверкал на солнце Молния-Меч. Разит пахлеванов одного за другим. Те даже приблизиться не могут к Санасару.

Вечер наступил, а бой всё кипит. Двадцать пахлеванов безголовые лежат. Остальные сорок ночь торопят. Надеются в темноте нанести Санасару смертельный удар.

Ночь настала, но не стихает бой. К утру ещё десять пахлеванов убил Санасар.