Какой же идиоткой я была… Аж от одной мысли тошно.

– Прошу прощения, мадам, – услышала я ее голос. – Но госпожа Клара сказала, что вы не можете выезжать из поместья, пока мадам Фелиция не вернется.

Услышав это, тщательно сдерживаемый гнев начал возрастать, а я почувствовала, как затряслись руки, сжавшиеся в кулаки.

– И с каких пор горничные решают, когда герцогиня может, а когда не может покидать свой же дом?

– Прошу прощения, мадам… – опустила девушку голову, не зная, что ответить, и вообще удивляясь моему вопросу, который прежде я бы ни за что не задала и просто покорилась. Но прошло то время.

– Если у тебя нет ответа, почему же стоишь на месте и не исполняешь приказ хозяйки дома? – подошла я к ней, чтобы обхватить девушку за подбородок и посмотреть в ее растерянное лицо. – Или считаешь, что приказы главной горничной важнее непосредственных указов хозяйки?

– Н-нет? – испуганно расширила она глаза, а я ласково улыбнулась и вкрадчивым голосом поторопила:

– Тогда немедленно пошла исполнять, если не хочешь вылететь из этого дома этим же днем.

Девушка вздрогнула, поклонилась, а затем побежала «исполнять приказ». Однако конюшня была в другой стороне, на что я усмехнулась:

– Вижу, ты новенькая, раз не знаешь, что в той стороне конюшни нет, – остановила я ее. – Или считаешь, что госпожа Клара сама запряжёт лошадей? – сыронизировала, наблюдая, как служанка замерла в нерешительности оттого, что ее поймали. – Больше предупреждений не будет, – холодно произнесла я. – Если через двадцать минут у входа не будет кареты, наказана будешь именно ты и меня не будут волновать причины. Поняла меня?

– Д-да, Ваша Светлость, – поклонилась она и побежала в обратную сторону, на сей раз выполнять приказ.

Я же не чувствовала никакого удовлетворения и с силой сжимала в руках веер, рискуя сломать его пополам от сдерживаемого гнева. настроение начинало категорически портиться.

Они держат меня за пленницу? Теперь я без разрешения свекрови не могу даже на улицу выйти? Так, получается?

«А ведь так было и прежде… – задумалась я. – Но прежде искренне верила, что появляться на людях без сопровождения свекрови – плохой тон. На деле же меня просто тотально контролировали под предлогом того, что я могу ненароком запятнать честь семьи, и нужен кто-то, кто будет за мной присматривать»

Как же мерзко от самой себя…

Итак, у меня есть еще двадцать минут, пожалуй, подожду это время в саду, так как эти стены начинают меня душить.

«Моя бы воля, я ни за что в них не вернулась» – тоскливо подумала я, медленно шагая по коридорам, и услышала довольно громкий разговор и веселый девичий смех. Не знаю почему, но я замедлилась, а затем и вовсе затаилась, прислушиваясь, так как услышала свое имя.

– Она совсем зазналась, эта выскочка! – узнала я голос Доротти, которая жаловалась кому-то. – Почему я вообще должна ее обслуживать? Она такая же плебейка, как и мы! А строит из себя невесть что!

– Тише ты! – шикнули на нее. – Услышать могут!

– Да кто услышит? – отмахнулась Доротти. – Его Светлость и господин Жак в это время работают, как всегда, и в этой части поместья ни в жизнь не придут. Они даже есть не успевают, не то, что ходить и слушать, что говорит прислуга.

– Но она может услышать. Ария же куда-то собиралась!

– И что? Все равно никуда не уйдет. Госпожа Клара не позволит, и как только эта выскочка услышит об отказе, наверняка, вернется к себе в комнату, как делала это всегда.

– И то верно… – подумав, согласилась другая служанка.

– И даже если услышит, то что? – не успокаивалась Доротти. – Что она может? Его Светлости она не пожалуется, да он и не поверит ей, а главная горничная просто проигнорирует. Меня отчитают для видимости, но не накажут. В первый раз, что ли? – заливисто засмеялась она.