— Доброе утро, — консьерж был на месте и приветствовал меня удивлённо поднятыми бровями.

Вчерашний и впрямь уже сменился, но этого я тоже несколько раз видела. Надеюсь, он помнит меня, как и я его.

— Доброе утро! Я в пятьдесят шестую.

— Одну минуточку, — консьерж поднял трубку.

Я не протестовала. Сюрприз мне делать уже не хотелось. Пусть лучше Сергей проснётся от звонка, хоть успеет прийти в себя, когда я поднимусь.

Потянулось ожидание.

— Сожалею, но, по всей видимости, никого нет или жилец квартиры не в состоянии подойти, — сказал консьерж наконец. — Вы договаривались о встрече?

Деликатненько он. «Не в состоянии подойти». Под эту формулировку укладывается всё, от здорового крепкого сна до секса или трёхдневного похмелья.

— Д-да, но, видимо… странно…

Ладно. Пойдём другим путём. Раз гора не идёт к Магомету…

— У вас есть его телефон? – решительно спросила я и достала свой, чтобы записать номер. – Я… потеряла. Он недавно поменял номер…

Стоп-стоп-стоп, Яника, что ты делаешь. Так нельзя. Мямлишь, как старая коза.

Вот и на лице консьержа появилось то трудноуловимое выражение, когда нельзя и сказать, что думаешь, напрямую, и пойти на поводу у собеседника.

— К сожалению, я не могу сообщать личные данные жильцов, — он прямо олицетворял собой сожаление. – Вам лучше узнать их напрямую.

— Но я отлично знакома с хозяином. Вы должны были видеть нас вместе. Я знаю его номер… точнее, знала, просто не успела записать новый. Хотите, я вам фамилию его скажу? Милославский.

На миг консьерж уронил взгляд в бумаги. Потом поднял, и лицо его сделалось совсем загадочным.

— Милославский? — переспросил он.

— Милославский. Сергей, — чем больше я смотрела на мужчину, тем меньше мне нравилось выражение на его лице. — Да вы же видели нас вместе!

— Дело в том... — он метнулся взглядом в сторону, потом снова посмотрел на меня, — что жильца пятьдесят шестой квартиры зовут совсем иначе.

Кровь отхлынула от сердца, на миг в глазах потемнело.

— Как, — проговорила я внезапно онемевшими губами, — в каком смысле иначе? Четырнадцатый этаж, дверь направо. Такой высокий, русые волосы, хорошая фигура. Он же не мог переехать за эти два дня? Мы же все выходные сюда возвращались.

Консьерж покачал головой. Теперь он смотрел на меня с еле заметной жалостью.

— Так как же его зовут в конце концов? — не выдержав, я повысила голос, и он звонко пронёсся по пустому подъезду.

— К сожалению, я не могу сообщать личные данные жильцов, — забубнил консьерж, отводя глаза.

Он ещё что-то твердил, но я не уловила, в ушах шумело, и мне требовалось присесть. Что я и выполнила немедленно, благо совсем рядом стояла обитая бархатом кушетка.

Так. Что же это происходит? Раз я не пришла, Сергей решил меня бросить? И велел консьержу не признаваться и никого не пускать?

Вряд ли, иначе вчера бы меня сразу остановили. Просто не дали бы подняться. Да и квартира пустовала на самом деле.

Тогда что? Неужели консьерж говорит правду, и никого с таким именем здесь и вправду нет?

Милославский Сергей... никогда не существовал? Тогда кто же тот парень, с которым я провела несколько незабываемых дней?

И куда он, в конце концов, пропал?

У меня было ощущение, что мир вокруг меня поехал. Медленно, но неотвратимо, как горный оползень — и я вот-вот буду погребена под ним.

— Я чем-нибудь ещё могу вам помочь? — консьерж выглянул из своего окошечка.

По нему было видно: считает меня брошенкой и потенциальной скандалисткой. Если я дам хоть малейший повод, вызовет охрану и с большим облегчением выставит меня прочь.

— Нет, спасибо, — равнодушно откликнулась я. — Сейчас приедет такси.