О. Не забываем о покерфейсе.

— А что взамен?

Герхард мягко рассмеялся. Подался вперёд, взял меня за руку. Пальцы приятно царапнули меня грубоватой кожей.

— Давайте будем считать, что это жест доброй воли с моей стороны.

Я думала, он снова хочет обменяться рукопожатием, в качестве знака соглашения, но вместо этого Герхард поднёс мою ладонь к губам.

Не знаю, как можно поцеловать руку так, чтобы смутить девушку и заставить её ощущать себя полуголой — но ему это удалось. Может быть, потому что кончики его пальцев задели то нежное местечко у запястья, где начинаются жилки, может быть, потому что поцелуй вышел удивительно интимным. По коже разлился непрошеный жар.

Вот так Штольц.

Кажется, нам с моим покерфейсом срочно пора уматывать.

— Почему я? — спросила я напоследок, уже поднявшись из кресла. Не смогла подавить любопытство. — Почему не любая другая Миргородская?

Я думала, он скажет: «Потому что ваш отец назвал ваше имя» или «А что, есть другие кандидатки?»

Но Герхард откинулся в кресле и посмотрел на меня так, будто ждал этого вопроса.

— Потому что ты мне понравилась больше всех, — сообщил он, неожиданно переходя на ты. Вальяжно улыбнулся и подмигнул.

— А ты позёр, — сообщила я ему. Не думаю, впрочем, что это оказалось для него новостью. А уж то, что я не смогла при этом сдержать ответной улыбки, вообще превратило мой выпад в шутку.

Зато мне доставило неимоверное удовольствие увидеть, как вытянулось его лицо, когда я поманила верного голема, и он вдруг восстал во весь свой двухметровый рост. Герхард даже оглянулся, словно ожидал, что половина мужчин в зале скинет с колен салфетки и устремится за мной, окружив со всех сторон, как президентский конвой.

17. 17

Я вспомнила об этом вечером, уже в такси, уносившем меня по ночному городу. Засмеялась себе под нос. Странно, но Герхард мне скорее понравился, хоть я и сознавала, что Штольцы опасны. Но Герхард опасным не выглядел. Он выглядел богатым бездельником, игроком, любителем лёгкого риска.

Может, конечно, это и было прикрытием.

В любом случае замуж за него я выходить не собиралась.

Я наконец-то ехала к Сергею, и сердце пело от мысли, что я скоро его увижу.

Побег удался без сучка без задоринки. После обеда я ещё помотала охранника по магазинам, а потом позвонила Валентину Петровичу и сказала, что хочу заехать к подруге. Готовилась к долгим уговорам, но наш адвокат дал согласие сразу, только выставил условие, чтобы охранник меня сопровождал. Я так и предполагала, поэтому немного поупиралась — исключительно для того, чтобы Валентин Петрович ничего не заподозрил — и согласилась.

Остальное было делом техники.

Уставший за целый день шоппинга охранник тихо сидел на кухне с огромной чашкой чаю, в которую я добавила пару ложек коньяка — а мы с Алькой в её комнате примеряли мои обновки. Не прошло и полчаса, как, заглянув осторожно на кухню, я убедилась, что голем задремал.

Всё — через десять минут я, в Алькином пуховике, вышла из подъезда и юркнула в поджидающее такси.

Бедный голем. Вспомнив его блаженное выражение на крепкой, сытой морде, огромное тело, съёжившееся в Алькином плетёном креслице, еле слышный посвист из носа, я снова заулыбалась. А представив, какое лицо сделает Валентин Петрович, узнав о моём побеге, чуть не рассмеялась в голос.

Так-то вам, уважаемый мистер адвокат! Это вам не плести небылицы в суде!

Только немного жаль было охранника. Надеюсь, Валентин Петрович его не уволит. А может, в таком случае я сама его найму? Мне понравилось, как мы смотрелись в отражении витрин: тоненькая весёлая девушка и бугай сзади, предостерегающе зыркающий на прохожих. Даже Герхард слегка потерял в своей непробиваемой уверенности, увидев моего спутника.