– Там зрели лучшие яблоки на Островах, – просто ответила Грэйн.

– О да, – серьезно кивнул он. – Но самые чистые родники бьют в изумрудных холмах моего Фрэнгена. Наша земля стоит того, чтоб за нее драться, чтоб за нее умирать. Будь осторожна с Конри, Грэйн. Не продешеви. Мне бы хотелось… впрочем, неважно.

Девушка осторожно поднялась, странно смущенная его тоном. Воистину, этой ночью их обоих словно подменили, во всяком случае, комендант точно был на себя не похож.

– Вы рисковали многим, рассказав мне… – начала она.

– Забудь, – отмахнулся владетель Фрэнгена.

– И все-таки, – Грэйн понимала, что не стоит ей настаивать на объяснениях, но удержаться не смогла, – все-таки почему?

– Ну, хватит. – Комендант стряхнул с себя дружелюбие, как вылезший из озера волк – воду с шерсти. – Я обещал тебе три подарка на прощание, девушка. Это был первый, тот, который хороший. Теперь плохой. Я не стану тебя останавливать, хотя мог бы. Вот твои бумаги, держи, – он быстро подмахнул резким угловатым росчерком ее подорожную и хлопнул сверху печать. Сгреб бумаги со стола и практически всунул их ей в руки, словно они жгли ему ладонь.

– Но… – девушка все еще не понимала. – Ведь вам же не хочется, чтоб я…

– Лучше бы тебе не знать, Грэйн эрна Кэдвен, чего именно мне сейчас хочется, – оскалился Фрэнген, и она прикусила язык. – А впрочем… раз уж ты так настаиваешь…

Грэйн побледнела, отшатнулась и пятилась, пока не уперлась бедрами в край стола. Все шарфы и сабли мигом вылетели у нее из головы, равно как и мысли о возможном сопротивлении; она всего и смогла, как только выставить перед собой руку с зажатым в ней свитком, словно гербовая бумага могла защитить ее.

– Ты – забавное создание, Грэйн эрн-Кэдвен, – комендант подошел к ней спокойно и как-то буднично, небрежно, но крепко обхватил одной рукой, а другую запустил ей в волосы и больно потянул, заставляя запрокинуть голову. – Отслужить три пятилетия и все еще сохранять какие-то иллюзии…

Оцепенев под его взглядом, она не могла не то что вскрикнуть, но даже и просто вздохнуть, только чувствовала, как позорно дрожат у нее губы.

– Наверное, мне и впрямь стоило бы тебя отрезвить, – задумчивый тон Фрэнгена никак не вязался с его, прямо скажем, неуставными действиями. – Заодно и немного повеселиться напоследок. А? Как думаешь?

– Я же… – выдавила Грэйн. – Я же вам не нравлюсь…

– Ну, в подобной ситуации это уже не так важно, – он неопределенно хмыкнул. – Тем более что ты же не только не станешь брыкаться, но даже и не пикнешь, верно? Терпеливая молчунья Грэйн. Ты покорно сносила все, что только может придумать армия для такой, как ты, и не сорвалась ни разу. Все ради великой цели, не так ли? Стало быть, снесешь и это. Рассудок не позволит тебе взбрыкнуть, а гордость – заскулить, так что ты стиснешь зубы и покорно раздвинешь ноги. Ну? – И дернул ее за волосы, окончательно растрепав короткую косу. – Все так и будет?!

Она и впрямь стиснула зубы так, что еще чуть-чуть, и раскрошились бы, и зажмурилась, пытаясь отвернуть голову, но цепкие пальцы больно впивались в растрепанную косу и не давали пошевелиться.

– Смотреть на меня! – рявкнул комендант. – Что, даже и теперь не возмутишься?! Не припугнешь меня своей новенькой саблей, ты, жертвенная телка?! Тебе не мундир, тебе белое платье[5] надевать впору! У любой портовой девки больше чести, чем у тебя! Я окажу тебе очень плохую услугу напоследок, дочь торговки. Я тебя не обесчещу. Хочешь знать почему? Потому что нельзя лишить чести того, у кого ее и так нет! И не было никогда! – Он намеренно грубо оттолкнул ее и брезгливо вытер ладонь о штанину. – Не обольщайся, Конри тоже на тебя не польстится. Зато он наверняка подложит тебя под кого-нибудь очень нужного, а после, если ты хорошо ему прислужишь, прикроет твой срам, да хоть бы и генеральскими эполетами! Так что свои три медянки