– Вашти умерла, – сообщил Гаумата Атоссе, наблюдая за ней.

Атосса даже бровью не повела.

– Полагаю, это не расстроит свадебного торжества.

– Вашти не просто умерла, но была отравлена, – добавил Гаумата.

– Бедняжка, – Атосса изобразила на своем лице огорчение. – Кому же она помешала?

– Это надлежит выяснить, – Гаумата сурово кашлянул. – Отравитель непременно будет найден.

– Прошу тебя, не говори Бардии об этом, – Атосса подняла взор на Гаумату. – Не омрачай ему светлый радостный день. Пусть царь узнает о случившемся завтра. Ведь Вашти все равно не вернуть.

– Не смею противиться твоей воле, Божественная, – Гаумата поклонился и вышел.

Смердис, на которого были обращены взгляды множества гостей, заметно волновался. Он едва не упал, когда преклонил колено, чтобы Гаумата повязал ему на голову венец жениха. Уже после всех ритуалов, когда свадебная чета шествовала к возвышению, где им следовало находиться во время свадебного пира, Атосса крепко стиснула в своей маленькой руке мизинец и безымянный палец на богатырской руке Смердиса.

При этом Атосса прошептала из-под прозрачного покрывала, опущенного ей на лицо:

– Смелее, царь. Выше голову!

Слуги меняли одно за другим блюда на столе у жениха и невесты. Тут были и жареные куропатки в остром соусе, и приправленная травами зайчатина, и перепела, сваренные в меду… На смену мясным кушаньям подавались рыбные.

Атосса пробовала все, с недоумением поглядывала на Смердиса: тот почти ничего не ел.

– Что с тобой? – обратилась к нему Атосса. – Ты заболел?

Смердис отрицательно мотнул головой.

– Гляди, сколько людей собралось, чтобы порадоваться за нас с тобой, – Атосса кивнула на длинный, не имеющий крыши зал, где в три ряда стояли столы, за которыми собралась вся знать Экбатан.

Правда, персов среди пирующих было мало.

– Твой хмурый вид, мой милый, здесь явно не к месту, – Атосса игриво дернула Смердиса за рукав кандия. – Скажи, чем ты опечален?

– Сегодня утром умерла Вашти, супруга твоего брата, – тихо промолвил Смердис. – Кто-то отравил ее. Не нравится мне это.

– Значит, Гаумата все же проболтался, – недовольно обронила Атосса.

– Гаумата тут ни при чем. Мне об этом поведала Пармиса, дочь Бардии. Она прибежала вся в слезах, кинулась на шею. Она даже не распознала, что я не ее отец, – Смердис тяжело вздохнул. – Мне бы тоже надо было заплакать, как-то утешить Пармису, а у меня язык словно отнялся. И ни слезинки в глазах.

– Но это же замечательно, что Пармиса приняла тебя за родного отца, – обрадованно прошептала Атосса, наклонившись к Смердису. – Я вижу в этом знак Судьбы.

– Я тебя не понимаю, – Смердис покосился на Атоссу.

– Придет время, поймешь.

Не дожидаясь окончания пиршества, жених и невеста покинули возвышение, поскольку им еще предстояло пройти очистительный обряд перед тем, как уйти в опочивальню. Для огнепоклонников брак – это единение мужского и женского начал, своего рода образование одного совершенного творения, которое способно породить новую жизнь, тем самым продлевая вечный цикл существования людей на земле. Этот цикл был запущен в действие великим Творцом всего сущего, сотворившим когда-то самого первого человека.

Смерть Вашти была непредвиденным обстоятельством, поэтому Гаумата без раздумий отправил гонца в крепость Сикайавати, чтобы известить Бардию. В своем послании Гаумата делился с ним подозрениями относительно причастности Атоссы к убийству. Гаумата настаивал, чтобы Бардия незамедлительно вернулся в Экбатаны, хотя по первоначальному замыслу тот должен был покинуть Сикайавати, лишь когда Атосса забеременеет от Смердиса.