В голове немного проясняется, поэтому я нахожу в себе силы подняться и спустить ноги с кровати в мягкий меховой ковер. Комнату заливает яркий свет зимнего солнца, немного золотистый, но совсем не согревающий.

И куда меня притащил этот драконище? К себе что ли?

Оглядываюсь, но не нахожу ни одного признака присутствия кого-то еще в комнате. Неужели передумал селить меня в холодной комнате? Решил, что игрушка слишком быстро сломается, не интересно?

Беру платье и подхожу к ростовому зеркалу в золоченой оправе. Все же болезнь немного отразилась на мне, и под глазами залегли тени, а лицо побледнело. Оборачиваюсь, приспуская с плеча сорочку. Метка уже стала совсем светлой, как будто ее поставили не вчера, а около месяца назад. Небольшой ажурный след от ожога, который я уже не чувствую. Надо бы у дракона чуть позаимствовать этой мази для совы.

Сова! Екарный бабай! Я же оставила ее одну!

Эта мысль заставляет ускориться и быстрее натягивать платье. Путаюсь в дурацких завязках: вот всегда так, хочешь быстрее, а получается через одно место.

В дверь тихонько стучат, и я едва успеваю придержать платье, как в комнату заглядывает Улька.

— Доброе утро, — шепчет она. — Я принесла тебе чистое белье и...

Она оглядывается по сторонам и бросает любопытные взгляды на кровать. Ну естественно, что она еще могла подумать.

— Давай я помогу тебе, — пытаясь скрыть свой интерес предлагает Улька.

Горничная очень шустро помогает мне переодеться и еще быстрее справляется с моими волосами. Но явно не потому что сочувствует: Ульке очень хочется подробностей, что же произошло ночью, и почему дракон решил перевести меня из флигеля сюда.

— Его величие в ужасном настроении с самого утра, — закалывая последнюю прядь, говорит она. — Рычит на всех, даже на Клотильду. Она тоже такая злая от него вышла!

Ну хоть какая-то мне радость. Все еще хочется как-то отыграться на ней за оскорбления, которые она себе позволяет.

— Она уже всех на уши подняла: свечи кончаются, а дракон требует только восковые, потому что сальных на ночь не хватает и воняют они, сама знаешь. Если в запасе где-то во флигеле не найду, придется в город идти…

— А что случилось? Почему дракон такой злой? — спрашиваю я, хотя внутри появляется тревожный червячок: не из-за меня ли это? Может, я что-то сделала не так вчера?

— Кто ж его разберет, — пожимает плечами Улька. — С утра ругается, всем недоволен.

— А о сове еще не узнал? — закусив губу, спрашиваю ее.

— Ох, нет пока. Тебе везет, что во флигель никто не ходит, — хмурится горничная. — Быстрее бы тебе от нее избавиться, а то не миновать нам беды.

Киваю. Но сначала вылечу, не могу я ее на холод выкинуть, пока на крыло не поставлю. А для этого неплохо бы достать той волшебной драконьей мази.

Мне непонятно одно: почему дракон, существо властное и могущественное, так злится из-за каких-то мелочей? Или дело в чем-то другом?

"Или в ком-то?" — шепчет предательский внутренний голос, но я отмахиваюсь от этой мысли. Нет уж, хватит фантазировать. Нужно думать о деле: как спрятать сову и не попасться на глаза разъяренному дракону.

Мы спускаемся с Улькой, которая идет во флигель, чтобы поискать свечи, а я — к сове. Я надеюсь прошмыгнуть быстрее и постараться не попасться на глаза никому (в первую очередь дракону и Клотильде), но у меня как обычно все идет не по плану.

В холле я наталкиваюсь на… мэра. Он стоит у дверей, похоже, ожидая дракона, и оценивающе окидывает мой внешний вид.

— Здравствуй, Марика, — окликает он меня, когда я пытаюсь прошмыгнуть мимо. — Как твоя новая жизнь?