Ночь была одуряюще душная, и женщина никак не могла уснуть, ворочаясь в одиночестве на влажных простынях. Даниил взял тайм-аут, отказавшись от дальнейших разборок, и лег спать с Варюшей. Конечно, с малышкой должна была лечь она, но тянущая боль в животе мешала Даше расслабиться. Женщина боялась потревожить сон дочери нечаянным вскриком и позволила мужу занять её место. О том, чтобы спать вместе, как прежде, теперь не было и речи. Хмурый мужчина не смотрел на неё, всего себя посвящая любимой дочурке. Даша, как никогда, чувствовала себя одинокой и всеми покинутой, отверженной лживой предательницей. Хотя надо отдать должное Даниилу. Даже получив такой жёсткий удар, он сумел удержать себя в руках. Не опустился до мелочных упрёков, злословий и оскорблений. Держался мужчина стойко, и Даша надеялась, что, когда она избавится от плода своего разврата, они сумеют склеить разбитую чашу.

Вымотанный за день мужчина, несмотря на душевную боль, заснул сразу, едва голова коснулась подушки.

Вот тихо скрипнула половица и хлопнула дверь. Женщина озадаченно выглянула в окно и едва успела уловить маленький силуэт, быстро углубляющийся в лес.

– Варя?! – сонливость как рукой сняло, и женщина метнулась в тесную спаленку. Муж спал один. Мгновенно всё понимая, она грубо толкнула мужчину и выскочила за дверь в чём была. Влажная ночная сорочка путала ноги и, подхватив руками невесомый подол, женщина устремилась в глубь леса. Рядом послышались быстрые шаги, и Даниил скоро догнал жену.

– Где она?

– Там, – бежать было больно и, хватаясь за низ живота, Даша махнула рукой в едва видные дебри.

Луна низко висела на небе, освещая им путь. Лес словно замер, и гнетущая тишина воцарилась в пространстве. Она, будто дикий недовольный зверь, ворочалась в темноте, не пропуская сквозь пышные кроны призрачное серебро ночного светила, забивая уши комковатой ватой, путая ноги в высокой траве. Ветви низких деревьев вдруг превратились в корявые лапы с длинными узловатыми пальцами. Они хватали бегущих за волосы, тянули и рвали одежду, стремясь исцарапать, поймать в колкие сети и не пустить туда, где вершилась очередная судьба.

На обрыв Даниил выскочил первым и в ужасе остановился. У самого края спиной к нему стояли две маленькие фигурки. В белёсых кудряшках обоих запутался лунный свет. В фигурке поменьше он узнал Варю. Девочка молча стояла, прижав к себе куклу. Такая хрупкая и беззащитная. В беленьких трусиках со сползшей на одно плечико тоненькой маечкой она безмолвно застыла на самом краю. Другая же медленно повернулась к мужчине, и на голове у того поднялись волосы.

– Давай поиграем… – шелестом листьев, шёпотом летнего ветерка промчалось волной. Швырнуло в лицо затхлым запахом речной тины. Попыталось отбросить, но он устоял. Тело оцепенело, глаза вылезли из орбит. Сжав кулаки, он немилосердно впился ногтями в ладони, не в силах отвести глаз от незнакомки.

С бледного пятна, бывшим когда-то её лицом, на него пялились пустые провалы глазниц. Кожа вдруг стала чернеть и съёживаться, падая вниз рваными лохмотьями, губы разверзлись, трескаясь и оплывая. Провал рта всё ширился, раздвигаясь, превращаясь в кромешную адскую бездну. Сзади жалобно пискнула выскочившая на поляну Даша. Её вскрик и вывел мужчину из ступора. Сковавшие было дрожащее тело незримые путы опали, и он, отчаянно рыча, кинулся к дочери. Тварь, угрожающе щёлкнув зубами, в полном молчании сверзилась в реку.

Поняв, что не успевает, Даниил напряг все мышцы в последнем отчаянном рывке. Ему показалось, что натянутые с бешенной силой жилы жалобно скрипят и трескаются, но ничто не в силах было остановить отца, спешащего на помощь единственному ребёнку. Заворожённая Варя, как птица, раскинула руки и, выронив в пропасть красавицу куклу, уже летела вслед за любимицей. Молниеносным движением Даниил согнулся над бездной и, схватив за ногу дочь, с силой дёрнул её назад, вырывая из цепких лап смерти, а сам так и продолжил свой печальный полёт.