Не прошло и получаса, как около нее появился граф, как и обещал. Спросив разрешения у девушки, он остался стоять рядом, опершись плечом о высокий столб и рукой чуть покачивая качели, на которых сидела Надя. Они некоторое время говорили об отстраненных вещах, таких, как погода и предстоящая поездка Сергея в Москву на будущей неделе, но девушку так и подмывало спросить молодого человека совсем о другом. Все же, не выдержав внутреннего напряжения, она вдруг произнесла:

— Сергей, могу я задать тебе вопрос?

— Конечно, Наденька.

— Марья Степановна мне сказала, что в правых комнатах дворца никто не живет. Это так?

— Да.

— Но вчера вечером я видела там в окнах свет. Словно кто-то шел по коридорам с зажженной свечой.

— Неужели? Скорее всего, тебе показалось.

— Два раза подряд? Не думаю. Все же кто-то туда, наверное, ходит? Но я не понимаю, отчего поздно вечером?

— Не думаю, что это так, Наденька. Тебе явно показалось. Туда вряд ли кто ходит, тем более, как ты сказала, поздно вечером.

— Но это так, Сергей! — выпалила она. — Отчего ты меня обманываешь?

Он долго смотрел на нее пронзительным взором, и она видела, что он о чем-то напряженно размышляет. Лишь через минуту он тихо вымолвил:

— Мне кажется, что ты напридумывала в своей хорошенькой голове нечто, чего на самом деле не существует. Ведь так?

— Может быть, но все же…

— Уверяю тебя, все это глупости, — перебил он и улыбнулся. — Не надо тебе об этом думать, поверь мне. И вообще, зачем ты следишь за какими-то окнами? Для чего не пойму?

— А если мне интересно все, что происходит в этом доме?

— Что же?

— Как, например, погибла Лидия Ивановна.

— Кто тебе сказал, что она погибла? — поднял он брови. — Мы не можем этого знать наверняка.

— Но мне так кажется.

— Никто не знает до сих пор, что с ней стало. И это очень печалит меня. А вдруг она и вовсе жива?

— Как это? — уже опешила Надя.

— Да так. Поверь мне, Наденька, я перерыл все что можно, вымотал нервы всем людям и полиции, сам искал, как безумный, день и ночь. Но ничего! Ничего не нашел. Даже зацепки, куда она могла деться. И порой мне кажется, что к этому делу приложила руку нечистая сила.

— Нечистая сила?

— Да. Этот колдун куда-то явно спрятал ее. И весь этот год я жил только надеждой на то, что, возможно, она жива. Но теперь думаю, что все же он забрал ее для темных дел. И подозреваю, что он сделал с ней нечто скверное. И ее уже не спаси…

— Колдун?

Он замялся, поняв, что сказал лишнее.

— Не думаю, что тебе следует об этом знать. Я не должен был говорить этого. Подумаешь еще, что я не в себе. Но поверь, я еще никогда не был так прав, как сейчас.

— Я ничего не поняла, Сергей. Но, если можно, я бы хотела знать про этого колдуна. Ты думаешь, есть некий колдун, который украл твою жену?

— Да. И он точно имеет отношение к темным или потусторонним силам. Иначе как объяснить то, что, едва я нападаю на его след, он исчезает, как дым, и я опять не могу выяснить правду.

— Но с чего ты решил, что этот колдун украл ее?

— Перед исчезновением Лидия говорила о некоем колдуне, которого видела пару раз и который зазывал ее к себе в дом, чтобы якобы очистить ее тяжелую карму.

— Это было на самом деле, или ей привиделось? — уже холодея от слов Чернышева, пролепетала она.

— Не знаю. В этом-то и есть главная загадка. Она говорила это очень четко, но в те моменты, когда произносила слова про колдуна, пребывала в каком-то странном состоянии, словно заторможенная.

— Как от наркотика?

— Что-то вроде того, как одурманенная.

— Ты сказал, что напал на след этого колдуна, и где же?