— О чем поговорим? Я хотела ехать домой, а теперь понимаю, что это невозможно!

— Отчего же?

— Да оттого… — она замялась и яростно просмотрела на него. — Вот скажите, какое сегодня число?

— Двадцать шестое мая, — просто ответил он.

— Да год же, год! — нетерпеливо вспылила она.

— 1860 от Рождества Христова.

Из ее глаз брызнули слезы.

— Видимо, я и в правду сошла с ума, — пролепетала она, закрыв лицо тонкими ладонями и чуть осев вниз.

Он тут же наклонился над ней и увещевательно предложил:

— Надежда Дмитриевна, пойдемте в дом, крепостные смотрят. Зачем перед ними-то…

— Крепостные?! — вымолвила она глухо, убрав руки от лица. Она действительно заметила, что неподалеку стоят те самые две женщины, которых она видела в сарафанах. Они с интересом смотрели в их сторону. Только теперь с ними топтался еще бородатый мужик с метлой. Значит, эти люди были крепостными. А крепостное право существовало в России два века назад. Это было какое-то помешательство.

Она вновь всхлипнула и удрученно посмотрела на Сергея. Располагающее доброе выражение его молодого лица навело ее на мысль, что он не заслуживает грубости, с которой она говорила с ним последние четверть часа.

— Прошу вас, не говорите мне больше ничего, — взмолилась она. — Чем больше вы говорите, тем больше я нервничаю.

— Как прикажете, — кивнул молодой человек.

Она медленно поднялась на ноги, и он придержал ее за локоть.

Но в следующее мгновение она ощутила, как сильно сжалось ее сердце и закололо. Страшный врожденный порок, который еще с детства доставлял ей столько проблем, вновь напомнил о себе. Ей стало трудно дышать, и она стиснула грудь рукой, хватая ртом воздух.

— Вам дурно, милая? — обеспокоился Сергей.

Надя в упор болезненным взором посмотрела на молодого человека.

— Мне плохо… очень… надо…

— Что мне для вас сделать? — спросил он, придерживая ее. — Где у вас болит?

— Сердце… сейчас… мне надо подышать как следует, — она сжалась всем телом от нестерпимой нощей боли.

— У вас больное сердце? — предположил он, прижимая ее к себе, чтобы она не упала.

— Порок.

— И как я не увидел этого, — пролепетал он и приложил ладонь к ее спине в районе сердца, тут же прощупывая энергетически ее внутренний орган. Действительно, сердце ее было с изъяном. Он нахмурился, поняв, что, когда осматривал ее в спальне, видимо, так увлекся ее прелестями, пораженный сходством с Лидией, что не заметил этого страшного недуга. Ласково смотря на девушку сверху вниз, молодой человек гладил ее по спине, как будто успокаивая и вводя в ее сердечко светлую энергию, стараясь очень осторожно окутать ею больное место. Уже через несколько минут Сергей отметил, что девушка стала менее напряжена. — Отпустило? — спросил он сочувственно.

— Вроде уже лучше, мне просто больше не надо думать об этом всем.

— Верно. Пока позабудьте. Вам нужно отдохнуть. Поесть. Помыться, если захотите. Пойдемте в дом.

— Мне неудобно опять идти к вам, — неуверенно сказала Надя. — Чувствую себя как приблудная собака, которую вы нашли на улице…

— Не надобно так говорить, Надежда Дмитриевна. Вы будете моей гостьей, пока мы во всем не разберемся, — улыбнулся он, удерживая ее за талию и направляясь с ней в сторону дома. Она послушно шла с ним, пытаясь глубоко дышать. И ей нравилось то, что он говорил. — Я живу только с братом и бабушкой. Знаете ли, скучно. А вы хоть немного разнообразите мое существование, даже если и на некоторое время. Вы согласны, Наденька?

Так… уже и Наденька! Это его обращение вместе с нежностью и каким-то трепетом в голосе затронуло потаенные струны ее души. Она мгновенно растаяла и печально улыбнулась ему, чувствуя, что сердце уже не колет, а тело покрывается предательскими мурашками от его прикосновений и слов, которые, словно успокаивающий бальзам, лились в ее душу. В этот миг Чернышев казался ей таким добрым, спокойным, надежным и, будь он неладен, таким привлекательным, что Надя не могла поверить во все это.