– А, Дэн! – добродушно приветствовал он, придвигая одну из старинных, обитых потертым бархатом табуреток. – Подойди и сядь здесь.

Даниэль послушался. Баронет положил руку ему на плечо и взглянул с нежностью.

– Что случилось, мой мальчик? Ты услышал нечто такое, что глубоко тебя расстроило?

Даниэль твердо решил не плакать, но не смог произнести ни слова.

– Видишь ли, когда ты счастлив, все изменения кажутся страшными, – продолжил сэр Хьюго, ласково взъерошив черные кудри мальчика. – Ты не сможешь получить то образование, которое я считаю необходимым, без нашего с тобой расставания. К тому же не сомневаюсь, что многое в школе тебе понравится.

Даниэль ожидал совсем других слов, поэтому новость доставила ему огромное облегчение и придала сил.

– Мне предстоит отправиться в школу? – спросил он.

– Да. Я намерен послать тебя в Итон. Хочу, чтобы ты получил образование истинного английского джентльмена, а для этого необходимо окончить хорошую школу и подготовиться к поступлению в университет: конечно, в Кембридж, ведь там учился я.

Даниэль сначала покраснел, а потом побледнел.

– Что ты на это скажешь? – с улыбкой поинтересовался сэр Хьюго.

– Я хотел бы стать истинным джентльменом, – с подчеркнутой решимостью ответил Даниэль. – И даже поехать в школу, если так должен поступить сын джентльмена.

Несколько мгновений сэр Хьюго молча смотрел на мальчика, понимая теперь, почему тот так рассердился, услышав предложение стать певцом, наконец добродушно спросил:

– Значит, ты готов бросить своего старого дядю?

– Нет, не готов, – пробормотал Даниэль, обеими руками сжимая ласковую ладонь. – Но разве во время каникул я не буду возвращаться домой?

– Непременно будешь, – успокоил его сэр Хьюго. – Но сейчас я собираюсь передать тебя новому наставнику, чтобы перед отъездом в Итон подготовить к школьной жизни.

После этого разговора настроение Даниэля заметно поднялось. Значит, дядя видел его джентльменом, и каким-то непостижимым образом может случиться так, что все подозрения окажутся беспочвенны. Острый ум подсказал искать успокоение в неведении, поэтому казалось надежнее отвлечься от пустых размышлений, а взамен предаться затаившемуся в дальнем уголке души юношескому задору и веселью. Время до отъезда в Итон пролетело в песнях, в танцах со старыми слугами, в прощальных подарках и настойчивых напоминаниях конюху о том, как следует ухаживать за черным пони.

– Мистер Фрейзер, как вы думаете, я буду знать намного меньше других мальчиков? – спросил Даниэль. Почему-то ему казалось, что все вокруг удивятся его невежеству.

– Болваны встречаются везде, – ответил рассудительный мистер Фрейзер. – Хуже других ты точно не будешь, но в то же время задатков Порсона[20] или Лейбница[21] у тебя не наблюдается.

– Я не собираюсь становиться ни Порсоном, ни Лейбницем, – возразил Даниэль. – Другое дело – великий герой, как Перикл или Вашингтон.

– Да-да, конечно. Считаешь, что они обходились без грамматического разбора и арифметики? – ехидно заметил мистер Фрейзер, в действительности считая ученика выдающимся парнем, которому все дается исключительно легко – стоит только захотеть.

В новом мире жизнь Даниэля складывалась замечательно за исключением того обстоятельства, что мальчик, с которым ему сразу захотелось крепко подружиться, много рассказывал о доме и родителях, явно ожидая ответной откровенности. Даниэль мгновенно замкнулся, а неожиданный опыт помешал тесной дружбе, к которой он искренне стремился. Все, включая наставника, считали Деронду замкнутым, но в то же время настолько добродушным, скромным, способным к ярким достижениям как в учебе, так и в спорте, что скрытность вовсе не портила его характер. Несомненно, огромную роль в столь благоприятном отношении сыграло лицо Даниэля, но в данном случае его обаятельная красота не таила фальши.