Мартин заулыбался и, подойдя к матери, присел рядом.

– Мама, дорогая моя, у нас много недвижимости, и мы могли бы разъехаться. Но зачем? Ты – одна, и я – один. У нас двухуровневая квартира, плюс мансарда. Я тебе мешаю? Вряд ли. Ты мне мешаешь? Нет. Пока не задаешь такие глупые вопросы.

– Так я мешаю не тебе, а твоим женщинам!

– Мама, никому ты не мешаешь. Нет женщин. И, кстати, единственная женщина, которая не спрашивала, почему я живу с матерью, и не настаивала, чтобы мы разъехались, была Яна. Ее это, казалось, совсем не волновало. Ей было все равно.

– Знаешь, я ее прочувствовала. Она входит в число тех уникальных людей, которые только притягивают и приумножают, и никогда никого не отталкивают. А ты у меня вырос самовлюбленным дураком. Не хочешь принимать ее с этим бешеным наследством от другого мужчины? Это как получить от него пощечину? Какая же это глупость! Но если у тебя нет сил это принять, то и не надо! Оставь ее. Яна найдет, чем себя занять, а ты – идиот! Мой любимый идиот, – обняла его мать.

– Ты у меня очень мудрая женщина! – поцеловал ее в лоб Мартин. – Куда я без тебя? Без твоих советов.

– Хитрец. Поздно уже. Мне и так не спится, а тут крики, свисты. Но все, кажется, угомонилось, может, и мы пойдем отдыхать? – предложила Стефания Сергеевна. Незаметным движением она вытащила его рабочий телефон и унесла к себе в спальню, чтобы постоянные звонки, в том числе от страждущих женщин, не мешали ее любимому и единственному сыну спать.

Мартин поднялся наверх. Второй этаж и мансарда были полностью в его распоряжении. Стефания Сергеевна решила все-таки разделить пространство их обитания, объяснив сыну, что у нее больные ноги и ей тяжело подниматься по лестнице. Их старинный дом как памятник архитектуры проходил капитальный ремонт и реставрацию, был сделан дополнительный вход не с фасада, а со двора, который сразу вел на второй этаж. А Мартин установил еще и внутри квартиры мини-лифт, вмещавший максимум двух человек, чтобы мама не поднималась по лестнице из-за «больных ног». Но, как показало время, Стефания Сергеевна не пользовалась лифтом, а вот Мартин иногда приводил ночных посетителей, вернее, посетительниц ко второму входу и вел сразу же в мансарду, чтобы сексуальными криками девушек не будить и не пугать мать. А утром таким же путем их спроваживал, чтобы не нагружать пожилую женщину ненужными знакомствами. А Стефания Сергеевна не вмешивалась в его жизнь, только ждала, когда он остепенится.

Мартин рухнул на свою большую круглую кровать, заправленную черными простынями из натурального шелка. Сон никак не шел, так было всегда после встреч с Яной. Он провел горячей широкой ладонью по груди и улыбнулся, вспомнив и снова ощутив на ней удары ее маленьких кулачков. Он держал ладонь на груди, словно стараясь удержать эти ощущения, и чувствовал, как у него учащается пульс.

«Черт! Брошу все к черту и полечу к ней! Просто физически похищу и не отпущу. Точно! Стану маньяком. Видимо, это мое. Круг замкнется. Когда-то мою жену взял в плен маньяк, а сейчас уже я дошел до этой мысли. Не знаю, как еще удержать эту женщину, она словно какой-то волшебный персонаж, лунный свет, все время ускользает. Иногда мне кажется, что удержать Яну можно только физически».

С этими мыслями Мартин потихоньку провалился в сон, но ненадолго. Разбудил его легкий ветерок, сквозняк, внезапно возникший в комнате. Мартин открыл глаза. Дверь в комнату была раскрыта, в проеме маячил какой-то силуэт. Мартин включил прикроватную лампу и уставился на Стефанию Сергеевну, которая по бледности кожи и ужасу в глазах больше напоминала человека, которого только что укусила смертельно опасная змея, и он знает, что умирает, и должен сказать напоследок самое важное.