– Дана! – неожиданно вскрикнул Малыш и я пала под натиском щенячьих чувств.

Благо, Салван решил прогуляться с эльфами пешком, а то еще и его придавило бы центнером щенячьего счастья. Повозка-то маленькая, развернуться было негде.

– Малыш, – вышел писк прихлопнутой сапогом мыши, – дышать…

– Дана, а я поймал кузнечика, хочешь посмотреть? – Он слез с меня и посмотрел в глаза, с детским восторгом ожидая моего ответа.

– Конечно, дорогой.

Боль схватила своими цепкими лапами сердце и медленно рвала его, втыкая острые лезвия когтей в самую середину. Мой Малыш снова потерял себя. Только что я думала, что мне больно. Нет, эта боль даже рядом не стояла с той, которая ворвалась ко мне в душу в тот момент, когда я увидела беззаботное лицо человека, что потерял себя, так и не обретя. Это было жутко. Он попытался вспомнить, бороться, но его собственный разум – его враг. Как должно быть страшно не верить своему разуму и быть им преданным.

На глаза наворачивались слезы. Я ничего не могла с ними поделать. Вот он, беспомощный мальчишка с блеском предвкушения в глазах, протягивающий мне кулак с зажатым в ней кузнечиком и ожидающий моего восторга. Он не ведал, что терзало его душу еще вар назад. Возможно это и к лучшему. Жить беззаботной жизнью, веря в чудеса, не ранит его так, как осознание беспомощности и безвыходного положения, в котором он оказался. Пусть радуется жизни, а я прослежу, чтоб она была, наконец, счастливой.

– Ух ты! Какой красивый! Ты сам его поймал? – изобразила дикий восторг я.

– Да! Он запрыгнул в повозку, а я его схватил за лапку. Боялся, оторвется. Не оторвалась!

Ванюша счастливо улыбался и уже десятый раз показывал через щелку между больших пальцев кузнечика, запертого в его ладонях, как в неприступной тюрьме. В такой же тюрьме был сам Ван.

Он никогда не выберется из своей камеры, она была прочнее времени. И только маленькая щелка позволяет увидеть хоть малейший просвет в кромешной темноте. Смогу ли я когда-нибудь, как сейчас смотрела на кузнечика, заглянуть в трещину тюремной стены и увидеть настоящего Малыша. Сильного, смелого и стойкого. Я так хотела его увидеть!

– Дана, тебе больно? Ты ударилась? Не плачь!

– Все хорошо. Я не буду плакать. – Я спохватилась и быстро стерла непрошенные слезы.

– Честно?

– Честно-честно!

Я обняла взволнованного мужчину.

– Все будет хорошо, Малыш.

Не важно, кто сейчас Ванюша. Я стану для него тем самым просветом, через который он видит мир.

– А ты заплетешь меня? – он просительно уставился на меня. Я невольно улыбнулась.

– Лохматый?

– Это не я, это ветер! – возмущался Малыш, перекладывая ответственность на стихию.

– Конечно ветер, кто ж еще! – Я рассмеялась. – Поворачивайся, давай.

И вана не прошло, как мой детенок уже сидел в привычной позе спиной ко мне. Пальцы немного подрагивали, но я заставила себя успокоиться. Не стоило пугать Ванюшу. Лишь расчесав кашемир его волос, я расслабилась и отрешилась от всего мира, начиная придумывать наиболее интересные комбинации причесок и выплетая их.

Я стояла в центре зала Совета и бегло осматривала присутствующих. Полный состав во главе с Владыкой Алибаскаэлем рэн Сиу, главой Правящего дома Кране. Интересно, что за повод? Явно серьезный. По прибытии мы встретили Баска в коридоре дворца, когда нас вели в отведенные гостям покои. Он очень спешил.

– Горгулья! – Выскочил из-за угла Владыка и наткнулся, естественно, на меня.

– Спасибо за комплимент, – буркнула знатно потрепанная я.

– Дана?

– Нет, горгулья, – издевательски пропела.

– О, Всевышние! – Баск внезапно побледнел.