Не стало их – и ничего не стало.

Капитан Воронцов вспомнил старого портье – как-то раз он спросил: вам номер с видом на реку или на войну, месье?

Наступление Тет…

…

Ночь не стреляли. И эта душная темнота без огней реклам – раньше, при американцах Сайгон светился как новогодняя елка – действовала угнетающе.

Сколько раз он бывал в Сайгоне – он никогда не помнил ночи без выстрелов и взрывов. Такой как сейчас.

Ворочаясь в поту – кондиционер не работал, починить было некому и нечем, он думал: а кто в итоге выиграл в этой войне? Местные? Которые отвоевали южную часть страны, которые объединили страну, но всего лишь для того чтобы из пут европейского колониализма попасть в еще более жуткий азиатский? Японцы говорят, что это не колониализм, а сфера совместного процветания, опираясь на то, что и они и вьетнамцы азиаты и потому они не могут колонизировать друг друга. Да, но если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка – то это почти наверняка утка и есть.

Говорить, что люди одной расы не могут колонизировать друг друга только потому, что они одной расы – тоже самое, что говорить, что чумазый не может играть на пианино…

…

Утром – капитан сошел вниз, невыспавшийся и раздраженный, даже побриться ему не удалось. Потребовал себе континентальный, то есть плотный завтрак, которым можно при необходимости обойтись весь день. Завтрак был сносный – значит, повар еще не сбежал…

…

Сайгон Таймс была в свое время крупнейшей ежедневной газетой этой страны, крайний раз когда он тут был – она печаталась даже с цветной полосой. Сейчас конечно все было не так – дрянная «рисовая» бумага, мелкий, типично японский шрифт…

Зато у торговцев была Ла Лутте15 причем продавали ее в открытую. Воронцов усмехнулся – они еще не знают, с кем связались…

Так как у него было журналистское прикрытие прошлый раз – он хорошо познакомился с «коллегами по цеху» и имел несколько адресов и визитных карточек, которых помнил наизусть. Иначе было нельзя – если японские жандармы схватят его и найдут у него карточки местных, то для местных это добром не кончится. Вопрос был в том, кто еще здесь – а кто свалил в Гонконг или Манилу на подходящей джонке. Он бы свалил – азиатская деспотия намного страшнее любого колониализма.

…

На месте был Тран Ван Тау – он выяснил это, когда следил за редакцией, ее новый адрес был прописан в выходных данных газеты. Старина Тау… лучший криминальный репортер Сайгона… а это многое значит. Он совался в те места, куда не осмеливался сунуться ни местный ни американец, лично знал многих из главарей, хорошо разбирался в местной политике. В свое время – ему довелось первому сделать снимок мертвых Дьемов16.

Да, он не сбежал. Бывают люди, которые так срастаются с местом, в котором живут, что становятся его частью, его историей, его легендой. Тау был легендой Сайгона и должен был здесь оставаться чтобы продолжать ею быть. Даже если его схватят и казнят – это будет всего лишь часть легенды.

Воронцов дождался, пока Тау выйдет из редакции. Пока он поймает рикшу – типичный, местный, мотоциклетный рикша, спереди сидение на двух пассажиров, сейчас все больше рикш велосипедных. Присвистнул.

Тау не обернулся.

…

– Дружише…

Понятно, что Тау его заметил. Но вида не подал. Они больше часа кружили, прежде чем решили что – можно. Воронцов привез в подарок – несколько кассет шведской пленки для фотоаппаратов и несколько свежих батарей. И то и то было втридорога, если вообще было.

Они обнялись

– Как ты тут?

– Жив, как видишь. Ты что здесь делаешь?