Поскольку древень не мог прокормить себя при помощи фотосинтеза, полноценные листья на нем не росли. Только их имитация, где черенок был слишком жестким, чтобы гнуться под порывами ветра. Благодаря этой особой примете внимательный человек мог обнаружить плотоядное дерево издалека и обогнуть его на солидной дистанции или же заранее подготовиться к неприятной встрече. Огня подобные твари не боялись, но вот обычные ружейные пули были против их кожи-коры достаточно действенны. Для того чтобы двигаться, лапам-веткам требовалось большее давление того ихора, который заменял подобным созданиям кровь. Перебить две-три конечности – и монстр быстро ослабеет из-за потери хлещущих наружу телесных соков. От подобного древень не умрет, но сначала сильно замедлится, а через некоторое время вообще остановится, дабы за несколько часов абсолютной неподвижности зарастить полученные раны. И за это время можно либо убежать очень далеко, либо сбегать за другими людьми и окончательно добить тварь.

Монстр, напавший на отряд, был крупным, очень крупным. Олег, даже не тратя время на то, чтобы подняться, высадил в него весь револьвер и ни разу не промазал, хотя почти и не целился. Масса тяжелых свинцовых пуль по сравнению с хищным растением казалась ничтожной, однако нарвавшийся на сопротивление монстр замедлился. Гиперборейские маги, сотворившие его предков, хотели защитить свои творения в первую очередь вовсе не от грубого физического урона. Кожа-кора чудовища хоть и соответствовала по прочности шкуре носорога, но тем не менее оставалась относительно легко пробиваемой. Для обычного оружия. Но вот боевые заклятия ею впитывались не хуже, чем вода губкой, а кроме того, древень прекрасно чувствовал себя в зонах загрязнения агрессивной магией, где человеческий организм сдался бы через неделю борьбы с внешней средой. А сразу за этой преградой располагались внутренние органы существа, напрочь лишенного скелета.

– В стороны! И стреляйте, черт бы вас побрал! – Олег сам подал пример, в меру возможностей уходя с пути надвигающегося на отряд плотоядного растения. К счастью, выломать себе еще три-четыре метательных снаряда и захватить их с собой сибирский монстр не догадался. – Четвертый, выкинь свой топор! Да не на землю, идиот! Ну вот чего тебе стоило эту железяку прямо в него и кинуть?!

Петр с последним порядковым номером замешкался, и это едва не стало для него роковым. Множество вытянувшихся, словно ловчие щупальца спрута, веток рванулись к нему со всех сторон, и не успел человек даже пикнуть, как оказался спеленат в плотном зеленом коконе. Такая же участь постигла и Идриса, решившего рвануть в яростную и безрассудную атаку с топором наперевес. Вот только своей жадностью древень сам себе и навредил. Монстр все же оставался изрядно туп, раз не понимал, что когда большая часть его конечностей сдерживает готовую к употреблению пищу, то остальные несут его тело уже куда как медленнее.

Растерявшиеся поначалу стрельцы разрядили в крупногабаритную мишень свои пищали, заставив дерево уронить Четвертого, а их командир сорвал с пояса висевшую там фляжку со спиртом, отлитым из запасов медпункта «Воздушной танцовщицы», и метнул ее, целясь в пасть твари и подправляя траекторию полета при помощи телекинеза. Сосуд, словно живой, старательно обрызгал губы твари, прежде чем его раздавило лапами, а затем алкоголь вспыхнул. Пирокинез Олега вызвал бы презрительную усмешку у большинства боевых магов, однако на воспламенение и без того горючей жидкости много силы не требовалось.