«Десять лет как уже в местном «сиропе» варится, а при воспоминание о «смене работы», до сих пор желваками играет», - отметил я для себя и хотя имел еще кучу интересующих меня вопросов, повинуясь какому-то наитию, вдруг попросил:

- Может расскажешь? Наверняка ведь здесь выговориться было не перед кем...

Хлад вскинул на меня глаза, покусал губу и усомнился:

- Уверен..?

- Уверен, - кивнул я в ответ и вдруг почувствовал, что да, я действительно хочу знать его предысторию...

***

Хлад немного помолчал, поворошил палкой угли, потом сходил к крестьянам и убедился, что они вполне себе мирно спят... Подтащил поближе приличного размера ворох хвороста, потом снял закипевший чайник и разлил весьма завлекательно пахнувший травами чай. Что-то подобное себе заваривал и я, но явно проигрывая земляку в познании местных ароматных ингредиентов, пригодных для заваривания

- Я их всех уже покормил, пока тебя не было и чаем напоил.., - пояснил, заметив, что я слежу за его манипуляциями, - кстати, тут несколько горшков с медом. Если хочешь... Алинку, сон так сморил, что прямо с миской в руках отрубилась, на полуслове, пришлось на руках на телегу нести... - с какой-то особой нежностью, улыбнулся парень, - хорошо, что с чая и меда я начал — при стрессах и ранениях это очень полезно.., - тут же попытался он соскочить с темы, уловив некую двусмысленность в моей вопросительной гримасе, чем, впрочем, только подтвердил мои предположения.

То-то мне показалось, что он как-то по-особенному обращается с девушкой, бережно, что ли? Старался чтобы она на особенно сильно покалеченные трупы не смотрела, и когда мы могилу рыли, он ей помогать не дал, хотя девчонка молодец, сама взялась землю из ямы выгребать. Только Хлад предложил ей лучше цветов набрать, да порезать холстину на саваны — все же не совсем в полевых условиях хороним, можно и как следует снарядить мужиков в «последний путь».

А когда Альбинга разрыдалась над телами парней, которые ее сопровождали, он тоже ее обнял, нежно так, я бы сказал, с удовольствием, и долго гладил по головке успокаивая. А ведь для мужика женские слезы — это наказание, ну... если только не повод пожалеть кого-нибудь потом как следует...

Наконец некромант прекратил свои метания по делу и без, уселся на бревно и задумчиво глядя на языки костра, которые весьма странным образом заставляли его синие глаза отливать багрянцем, произнес:

- Знаешь? Пожалуй мне действительно надо выговориться, тем более, если тебе не в тягость... Подожди, - он остановил жестом мою энергичную жестикуляцию, призванную подтвердить недавние слова, - но сначала давай немного о насущном : ты ведь, как я понимаю, памятью реципиента в полном объеме не владеешь?

- Вообще-то да, но ты-то с чего такие выводы сделал?

Некромант криво усмехнулся:

- Тоже мне, бином Ньютона... Если бы владел, то повел бы себя с обозниками хоть немного, но не так... Ну или много «не так» — в зависимости от того, каким ты был человеком до перемещения. А ты сразу их бинтовать принялся, чего настоящий орк, в здравом уме и при полной памяти, в жизни бы не сделал! Ну а при воздействии остатков личности твоего предшественника, ты бы если и поступил по своему, по-человечески, но все же вел бы себя по другому... Извини за сумбур, но это та тема, которую «на пальцах» не объяснишь!

Я покивал головой соглашаясь:

- Понимаю. Нюансы...

- Вот-вот, - подтвердил некромант, - а значит в реалиях местной жизни, ты ни бельмеса. Верно? Нет-нет, - опять перебил он мои попытки выдвинуть некоторые аргументы, - я совсем не собираюсь сейчас, авралом, преподавать тебе уроки здешней жизни. Просто расскажу самые азы, чтобы ты хотя бы на элементарном не погорел. А потом нам ехать несколько дней придется, чтобы мужиков не добить на кочках. Я хоть над ними и поворожил немного, но до здоровья там еще лечиться и лечиться... Вот я тебя по пути и еще немного поучу...