– Все нормально, просто в глаз что-то попало, – не обращая внимания на скептический взгляд, заняла место напротив.

Аккуратно разложила блюдо по тарелкам, подвигая ближе к мужчине небольшие лепешки. Не люблю я мучное. Вот был бы тут шоколад, от него не осталось бы и кусочка.

Только после третьей ложки смогла почувствовать вкус. Нервное напряжение немного отпустило, и я сумела не расслабиться, но хотя бы успокоиться и насладиться своей готовкой. А получилось действительно неплохо.

А этот даже не похвалил! Вижу же, что нравится. Вот уже рука сама тянется за второй порцией.

Отвела взгляд, чтобы не смущать, еще увидит мою улыбку и подумает, что я над ним потешаюсь.

– Завтра постараюсь прийти пораньше и наготовлю тебе первое и второе, – не дала и рта раскрыть и продолжила. – Еще прибраться тут не помешало бы. Но это займет пару дней. Приготовишь на завтра тряпки, швабру и ведро. Так и просится освежить внешний фасад дома, да и внутри есть что перекрасить. – По выпученным глазам поняла, что малость переборщила со своими наполеоновскими планами. Не нужно было все разом вываливать, а подавать дозированно.

– Ничего не нужно красить! И готовить не надо! – он подскочил, опрокидывая стул. – Зачем ты сюда пришла? – опять довела мужчину. Или он сам по себе такой нервный. Вроде ничего такого не сказала, чтобы так взрываться.

Устало вздохнула.

– Сядь и доешь! – Нно Салгант не шелохнулся. Как с ним тяжело. – Нельзя оставлять еду на тарелке.

– Почему нельзя? – уже спокойным голосом спросил, значит, вспышка прошла, и можно вести нормальный диалог.

– Я готовила, моя еда, мои правила, – посмотрела прямо в глаза, приподнимая уголок губы.

– Справедливо. – Вот так просто? А я ждала еще сто вопросов, почему нельзя.

Пока я размышляла над определением психотипа человека напротив, он уже опустошил тарелку, не притрагиваясь к салату.

– Салат сегодня лучше съесть. Завтра он обветриться и уже не будет таким вкусным. – указала ложкой на деревянную миску.

– Почему ты нарезанные овощи называешь салатом?

– Потому что это так называется, – пожала плечами, медленно отпивая алкогольный напиток, похожий на вино на абрикосах.

– Первый раз слышу такое название. – И ненадолго задумался, как будто перебирая в голове все ему известные названия блюд.

– Ты от меня и не такое услышишь, – хихикнула, поглядывая на Салганта из-под ресниц, прикрываясь кружкой.

– А ты изменилась… – и с этими словами во взгляде неуловимо что-то поменялось. Нет, он не растаял от моей наивкуснейшей стряпни, не погрузился в розовый туман от моей неземной красоты, не поменял мнение обо мне, но та стена, что была воздвигнута не мной, пошла маленькими трещинками.

И я как глупая девчонка расплылась в широкой улыбке.

– Или эта очередная твоя подстава, – сам с собой рассуждал, вертя кружку, казавшуюся маленькой в его огромной ручище.

А ведь он даже не пригубил ни разу. Осторожничает. И я не могу обижаться на это, прекрасно его понимая.

– Не подстава, не розыгрыш, не злобный план, – мне хотелось раз и навсегда донести до него, что я тут сижу с ним рядом, в его доме, без продуманной стратегии и никогда по собственному желанию не наврежу ему и его репутации. – Я правда изменилась. Пусть ты в это не веришь, но пройдет день-второй, и ты увидишь меня другой. Ведь человек не может вечно притворяться? – с долей печали смотрела в грозовые тучи, которые, к счастью, постепенно рассеивались с произнесенными мной словами, а напряженное лицо расслаблялось, разглаживая морщинку меж глаз.

– Посмотрим, – вынес вердикт Салгант.