Секунды еле ползут. Внутри дома какое-то движение, с улицы подходят еще несколько человек.

«Не торопитесь…» – мысленно просит их Огневский.

220, 219…

Несколько человек поднимают Мурзинова. С возгласами, в которых мешаются чеченский язык и русский мат, тащат куда-то в сторону, за край обзора. А скоро и вся толпа уже не видна с позиции Огневского. Хази идет последним.

Яростно выругавшись про себя, Андрей отрывается от окуляра. Что теперь делать? Устройство предусматривает сигнал «отбой» для самолета, но тогда ракетный удар не состоится, уже без каких-либо шансов.

Андрей в растерянности смотрит вниз на опустевший двор. А потом, в очередной раз выругавшись про себя, поднимается.

«Ты прекрасно знаешь, что нужно теперь делать, – говорит он себе. – Просто тебе это очень не нравится…»

Быстрый взгляд в окуляр – 196 секунд.

Должно хватить, село-то крохотное. Андрей вспоминает план местности: майора потащили в ту сторону, где вроде бы небольшая площадь.

Спуститься, увидеть, куда Хази утащил Мурзинова, и успеть навести туда прежде, чем прибудет самолет. Конечно, это огромный риск – чем ближе к селу, тем больше шанс быть схваченным. Но деваться уже давно некуда.

Андрей пробирается вниз через лес. Останавливается у самого края деревьев – сладкого запаха уже нет, сильно почему-то воняет соляркой и бензином.

Село стоит темное и пустое, шумно только в районе площади. Андрей проходит метров сорок под сенью деревьев, пока не находит более-менее подходящее место, с прямой линией обзора.

Посреди площади торчит несколько бетонных столбов, видимо, остались от какого-то разрушенного строения. К одному из них под общий гогот привязывают Мурзинова.

Мелкий и большой – так про себя Андрей стал называть Хази и его телохранителя – стоят рядом, мелкий что-то насмешливо говорит.

«Все не зря», – уверяет себя Огневский, направив перекрестье на площадь. На таймере отсчета 108 секунд. Лишь бы Хази теперь оставался на месте, дальше бегать за ним вряд ли получится. Судя по тому, что происходит на площади, он никуда и не собирается – «веселье» для него только началось.

И хуже всего то, что нельзя оторвать глаз, нужно держать наводку.

Сначала телохранитель и еще несколько человек, стоящих рядом, громко насмехаются над Мурзиновым, бьют его по лицу. Хази стоит в паре шагов от столба, сложив руки на груди, наблюдает за происходящим. Потом что-то говорит телохранителю, тот уходит.

Быстро, едва ли не бегом, возвращается, передает Хази какой-то предмет. Иорданец подходит к привязанному майору и делает что-то, отчего даже Мурзинов, прошедший огонь и воду, кричит в голос.

Сжавшись от гнева и отвращения, Андрей может лишь благодарить темноту и расстояние – не видно, что именно происходит. Отсчет, отсчет… 64 секунды.

«Еще немного, – говорит про себя Огневский Мурзинову, – скоро ваша охота увенчается успехом. А дальше только вечное огненное солнце».

И тут рядом с Андреем раздаются шаги, позади и слева.

Огневский бросается в сторону, за секунду до того, как землю прошивают пули. Прячется за какую-то низкую будку, слыша возгласы на чеченском.

Все. Лазерное наведение теперь не состоится.

Первое чувство, что испытывает Андрей, не страх и даже не жалость к майору, который теперь «огненного солнца» не дождется. Злая досада оттого, что Хази таки уйдет несмотря на весь труд и жертвы.

– Ну нет… – говорит Огневский уже вслух, таиться все равно поздно.

У «Лорнета» есть секрет. На самый распоследний из шансов.

Палец нащупывает на нижней стороне устройства маленький, очень тугой рычажок, тянет до упора. От корпуса отделяется черная коробка размером чуть меньше кирпича – радиомодуль.