И года два отряд специализировался именно на этом. Огневский в числе прочих работал с инженерами и архитекторами, изучая устройство и уязвимые места важных техно-объектов, разрабатывая методы их защиты.

Но, к счастью для страны, эпоха техно-маджохедов так и не наступила. Ко второй половине двухтысячных чеченские сепаратисты, раздробленные и зажатые со всех сторон федеральными войсками, могли лишь яростно отбиваться, прячась в глухих горах. Им было не до высоких технологий.

Слава Богу, конечно. Но вот отряд Троякова оказался на грани расформирования. Кое-как полковник отстоял свое детище, хотя пришлось сменить его основное направление. Вместо работы на технологичных объектах отряд перешел к более привычным делам, в основном – боям с уцелевшими бандитами на Кавказе.

Впрочем, уклон на новые технологии остался. «Трояковцы» создавали средства радиоэлектронной борьбы, высокоточного наведения на цель, одними из первых в стране использовали боевые беспилотники.

И вот все вроде бы идет теперь неплохо. Работа тяжелая, опасная, ну так на то и спецвойска. Но Трояков, похоже, не простил кому-то, а может быть, самому себе, крах первоначальной затеи. Он все еще боится грядущей волны техно-террора, злится на себя за бессилие перед ней. И вымещает гнев на подчиненных.

Особенно почему-то на Андрее.

Огневский является в кабинет полковника, докладывает о прибытии. Трояк, худощавый, за пятьдесят, со светлыми волосами и щеткой усов, жестом велит Андрею заходить. Он сидит за столом, оживленно беседует с неизвестным офицером, стоящим у окна.

– …Да, обязательно надо докопаться, кто так облажался, будь он хоть трижды генерал! – говорит Трояков, даже сжимает костлявый кулак. – Ладно… Вот боец, про которого я тебе говорил. – Он кивает в сторону Огневского и обращается уже к нему, все еще не оборачиваясь: – Подойди, сержант. Это майор Мурзинов, Ильдар Ильдарыч. Поступаешь в его распоряжение.

Огневский не сдержавшись вопросительно поднимает брови – а как же грядущая командировка на Балканы, кто будет отвечать за отделение? Но мгновенно вспоминает, где он, и отвечает по уставу, обернувшись к Мурзинову:

– Здравия желаю, товарищ майор.

– Как звать? – спрашивает тот.

Мурзинов довольно грузный, хотя это отчасти компенсируется высоким, под метр девяносто, ростом. Лет сорока, чернявый, с густыми, чуть седеющими волосами.

– Сержант Андрей Огневский.

– «Огневский…» Звучит. И вполне подходит для твоего рода занятий. – Мурзинов говорит очень просто, не по-служебному, и словно с едва заметной усмешкой.

– Не тяни время, сержант, – бросает Трояков закуривая, – расскажи товарищу майору про свое новое устройство.

Это еще одна из невыносимых привычек Трояка: что значит «не тяни», когда никто Андрея ни о чем не спрашивал!

– Разрешите уточнить, – отвечает Андрей. – Речь о целеуказателе?

– Ну а о чем еще?! – начинает заводиться Трояков.

На самом деле есть у Андрея еще несколько разработок, и Трояков это прекрасно знает. Огневский старается не выдать раздражения, напоминает себе: все эти проекты сейчас существуют только благодаря несносному полковнику. Если б не он, никто бы не позволил Андрею, вчерашнему курсанту без инженерного образования, создавать экспериментальные боевые устройства.

– Разрешите вопрос, – невозмутимо продолжает Андрей, обращаясь теперь к Мурзинову, – насколько вы осведомлены о том, как ведутся тактические удары с воздуха?

Трояков уже открыл рот, чтобы осадить сержанта, но Мурзинов поднимает руку – и неожиданно желчный полковник затыкается.