– Легче шагай, Настенька… Торопиться незачем. Даже шику больше будет, ежели прислужающий лакей позвонит в колокольчик, двери отворят, а мы еще все по лестнице идем, – заметил молодой супруг супруге. – Александра! – крикнул он лакею. – Звонись с градом и при всем своем остервенении, чтоб, значит, чувствовали.

– Как в графских домах-с… Я уж эту политику-то знаю-с… – отвечал лакей.

– Пожалуйста, Настенька, с шиком входи в прихожую и без всякого промедления сбрасывай с себя салоп на руки лакею. Как вас по-французски-то обзывать?

– Анастаси.

– Фу, как легко! Совсем как бы и по-русски. Так я вас и буду звать.

Лакей уже дернул за ручку звонка, но дверей еще не отворяли.

– Перегодить надо, – сказал молодой. – Пусть отворят двери, и мы начнем взбираться по лестнице… Готово-с… Пожалуйте… – прибавил он, когда заслышал, что щелкнула щеколда дверей.

Молодые вошли в прихожую. Прихожая была битком набита чадами и домочадцами, вышедшими встречать молодых. Виднелись какие-то старухи с подвязанными скулами, прыгали ребятишки – братья и сестры молодой. Молодая сбросила с себя салоп, но лакей не успел его подхватить, и салоп упал на пол. Она протянула ногу, чтобы лакей стащил с ноги теплый сапог, но покачнулась и ухватилась руками за супруга.

– Совсем весь фасон церемонии испортила! – шептал тот.

– С законным браком! С законным браком! – слышалось со всех сторон.

Тесть заключил зятя в свои объятия.

– Давно ждем, давно… В отчий-то дом, кажется, можно бы и пораньше привезти женушку, зятюшка… – заметил тесть.

– На аристократический манер долго с кофеями проклажались, папашенька, – отвечал зять. – Здравствуйте, мамашенька! – расцеловался он с тещей.

И началось великое чмоканье уст.

– Ребятишек-то, маменька, подальше… А то у Настеньки светлое платье лапами захватают, – упрашивал он.

Молодых ввели в гостиную и усадили на диван за стол. На столе стояли бутылка шампанского и коробка конфет. Тут же помещались бокалы. Вбежал приказчик, схватил бутылку и хотел подрезать пробку.

– Дайте нашему прислужающему лакею. Он с шиком пробку пустит, – сказал молодой.

– Помилуйте, Николай Ларивоныч… Неужто уж мы не сможем? – обиделся приказчик.

– Однако при графских домах служить или из железной лавки?..

Пробка хлопнула, и нагревшаяся шипучка брызнула из бутылки потоком.

– Полным домом жить… полным домом… – сказала теща.

– По-вашему – полным домом, а по-нашему – карманный изъян. Вон Настеньке на светлое платье брызги попали.

– Ну, что тут! Новое наживете, Николай Ларивоныч…

– Да ведь наживать-то придется нам, а дочка-то ваша.

– Наша дочка, а ваша супруга. Теперь уж она у нас отрезанный ломоть, – сказал тесть.

– Верно-с. Но надо и тот сюжет в головное воображение взять, чтобы так разговаривать – сколько вы шелковых-то платьев за вашей дочкой изволили дать? В приданой росписи показывали пять, а дали три… – уколол молодой зять тестя.

– Николай Ларивоныч… – дернула молодая супруга за рукав мужа.

– Пардон-с, Настенька, но я дело говорю. А вы, Давыд Панфилыч, не обидьтесь, это я только так, к слову. Опять же, возьмем самовар парадный… Обещались серебряный, а всучили мельхиоровый.

– Николя… Лессе… – еще раз остановила мужа супруга.

– Молчу, молчу… Только уж из-за того, Анастаси, и молчу, что вы по-французски пустили, – улыбнулся молодой супруг и взял бокал.

Взял бокал и тесть.

– Ну-с… С законным браком!.. – сказал он. – Дай Бог в мире и согласии… А насчет всего прочего: кто старое вспомянет – тому глаз вон, – проговорил он.

– Как-с? Стало быть, нет моей обязанности, чтобы я вам и насчет тех пяти тысяч напоминал, которые за вашей дочкой вчера мне недодали?