– Сам-то ты как теперь? – задал вопрос хозяин.
Гость откинулся на спинку стула, побарабанил себя по животу и сказал:
– Ничего… Слава тебе господи!.. Не жалуюсь… Я теперь на всю нашу округу благодетель… Как мужичок маленько свихиваться начнет – сейчас помогу. Я больше насчет шерсти и льна… Клочок шерсти или льна – и то мимо моих рук не пройдут. Я теперь у барышень Хрусталевых усадьбу за долг взял. Вот надо будет выживать их. А то усадьба два месяца моя, а они, старушки Божии, все живут да живут. Хочу картофельный завод в ней устроить. Крестьянишки-то окрестные все мне должны, так вот бы и отрабатывали.
– Скажи на милость, как, брат, ты!.. – дивился хозяин.
– Господь благословил, Евлампий Калистратыч! – вздохнул земляк. – Ведь это все свыше… А сам я вот настолько за свои таланты павлина в голове не держу.
– Ну, а Михей Селиверстов как? Хороший мужик, честный… Помнишь, как он с братьями-то поделился… Без спора, без всяких неудовольствий…
– Ослаб… Совсем от вина ослаб…
– А Трифон Емельянов? Ведь он тогда насчет школы-то хлопотал. И что ему эта школа далась!
– Сгорел, от вина сгорел. Попадала тут у него скотина… Со старостой потом вышла неприятность. Начал его староста грызть… Под станового подвел. Становому тот не уважил… Посадили… Вышел на волю, стал вином заниматься и сгорел… Неудержимо пил.
– Хороший человек, дай Бог ему здоровья! – сказал хозяин.
– Закусить вот пожалуйте, – предложила хозяйка.
Приступили к водке.
У старшего дворника
С лестницы ворвался в дверь морозный воздух и в виде пара клубами закружился по комнате. В дверях показалась фигура околоточного с портфелем под мышкой.
– Антип Самсонов дома? – спросила фигура.
– Дома… Дома… Ах ты господи! Антип Самсоныч! – засуетилась толстая женщина в ситцевом платье и в ситцевом платке на голове, возившаяся около русской печки. – Пожалуйте, милости просим, – обратилась она к околоточному.
– Где же он?
– Да дрыхнет вон за занавеской. И сколько в него этого сна лезет, так просто ужас!
Из-за ситцевой занавески, разделявшей комнату на две части, раздавался храп.
– Старший дворник, и дрыхнет в непоказанные часы! Да ведь это не по положению…
– Антип Самсоныч!.. Антип Самсоныч! Вставайте! Господин околоточный пришел! – бросилась дворничиха за занавеску.
– Не замай… Оставь… – пробормотал сквозь сон дворник. – Пусть другой раз…
– Как не замай, коли такой гость! Да очнись ты…
– Скажи, что я в участок с паспортами ушел.
– Что ты говоришь, бессмысленная твоя рожа! Да ведь господин околоточный здесь стоит. Сами господин околоточный тебя спрашивают! – крикнула дворничиха.
– Околоточный? Фу!.. Да ты не врешь?
– Вставай, вставай, Антип Самсонов! Это я! – заговорил околоточный.
Тон переменился.
– Простите, ваше благородие… Виноват… Сейчас, только сапоги надену.
Из-за занавески вышел старший дворник в рубашке и жилетке.
Он позевывал и почесывался. Околоточный принял его несколько строго.
– Хоть я, брат, тебе и кум, но должен сделать по всем строгостям взыскание. Тротуары песком не посыпаны, а ты дрыхнешь… – сказал он.
– Неужто не посыпаны? Ах, черти! Да ведь я велел подручным…
– Ты велел, а они по портерным да по кабакам разбрелись. Смотреть надо.
– Как тут усмотришь за анафемами! Просто хоть сам посыпай. Ведь вот только прилег, а тут такие действия… Сейчас велю-с! Наталья! Давай кафтан!
– Погоди… Надо тебя и о другом деле порасспросить.
– Чайку не прикажете ли? Жена живо самовар поставит.
– Некогда мне с твоими чаями возиться. Я на минутку.
– Ну, с бальзанчиком рюмочку? Жена! Беги сейчас в лавочку и спроси семушки кусочек… Да пусть отрежут получше. Для нашего, мол, околоточного.