– Ну вы и бабник, – по-своему истолковала его желание Дейна, но всё же кое-как обхватила часть хвоста, прижатую к её животу.

– И ничего не бабник. Вааш говорит, это у меня от недостатка материнской ласки в детстве.

– Ваша мама умерла? – опечалилась хранительница.

– Нет, – мотнул головой Ссадаши. – Я умер.

– О-о-о, – с пониманием протянула Дейна, ничуть не удивившись. – У меня дядя, тётя и брат тоже умерли.

– Но они совсем умерли, – заметил наг.

– Совсем, – не стала спорить Дейна. – И всё из-за меня.

Лицо опечаленно осунулось. Захмелевшая женщина не могла прочувствовать и треть пережитой ею горечи, но само вино бросилось в слёзы. Шмыгнув носом, Дейна уткнулась в плечо нага и тихо зашептала:

– Я безобразно глупая и доверчивая. Я позволила Тинтари подобраться к дяде и ранить его. Не смогла защитить Шерра и тётушку, когда на дом напали… Вообще ничего не сделала. Только стояла и смотрела, – шмыганье стало задумчивым, – с вилами…

– Мы им отомстим, – заверил её Ссадаши.

– Уже нет, – ещё горестнее всхлипнула Дейна. – Папа убил Ляхая, а он возглавлял нападение.

– Печально, – огорчился наагалей. – Но ещё есть Тинтари.

– Его никто найти не может. А тех, кто нашёл, он уже перестрелял. Ненавижу его! Надо было сперва его добить, а потом вас спасать.

– Ты что! – красные глаза сверкнули в праведном негодовании. – Сперва всегда я! И вообще, неприлично, чтобы жена нага сама кого-то убивала. На это есть муж.

– Вы мне не муж.

– Фу тебя, – рассердился наагалей, отпихивая хранительницу от себя, но при этом удерживая хвостом. – Ну ты и нудная!

– Или вы Шширара имели в виду? – Дейна, напротив, от господина отлипать не хотела и вцепилась в его одежду.

– А он тут при чём? – ревниво оскалился Ссадаши.

– Он мне нравится, – Дейна кокетливо хихикнула. – Такой высокий, большой, серьёзный… Ой, да не шипите, я же дразнюсь. Чего у вас здесь?

Женщина оттянула одежду Ссадаши на себя, что-то прихватив вместе с ней. Наг заинтересованно заглянул за ворот и улыбнулся.

– А-а-а-а… Наша находка!

Наружу была вытащена гранатовая брошь, в камнях которой будто бы горели красные голодные глаза. Ссадаши и Дейна склонились над ней, закрывая от лунного света, и наг повернул побрякушку из стороны в сторону. Несмотря на то, что свет больше на неё не падал, красные огни в глубинах камней не угасли.

– Выбросим? – осторожность пробилась через опьянение, и Дейна вопросительно посмотрела на нага.

До того осторожность не могла достучаться и в трезвом состоянии, так что Ссадаши с восторгом задрал вверх руку, смотря на брошь снизу.

– Там какое-то многоглазое чудище заперто!

– Ну и пусть сидит, – воспитанная Дейна не хотела врываться без спроса в чужой дом.

– А если это чья-то икра, и сейчас на нас смотрят зародыши головастиков?

Нагу удалось заинтересовать хранительницу, в детстве собиравшую лягушек со всей округи, и она тоже присмотрелась. Ей даже почудилось, что она видит чёрные хвостики, тянущиеся от красных светящихся голов. Зачарованная, Дейна подалась ещё ближе, почти прижавшись ухом к губам наагалея. Тот слегка отстранился, с удивлением смотря на её лицо, а затем склонился и, прикрыв глаза, поцеловал её за ухом. Дейна ахнула и отстранилась, с изумлением смотря на наагалея. И замерла.

Между ними словно нить натянулась. И она натягивалась всё сильнее и сильнее. Хвост вокруг Дейны сжался, красные глаза наагалея сузились, и Ссадаши медленно подался вперёд, не отрывая взгляда от приоткрытых губ девушки.

Со стороны огромной печной трубы раздался шорох, и парочка бдительно вскинулась. На миг и Ссадаши, и Дейна стали выглядеть совершенно трезвыми, но их собранности надолго не хватило.