– Ничего мне не нужно! – ещё решительнее возразила Марила, увидев в конце улицы силуэт доверенного слуги. Похоже, тот услышал шум и решил проверить, что там.

– Ну, навязываться не буду, – ничуть не разочаровался незнакомец. – Идите, госпожа, а то время неспокойное, да и весёлые улицы рядом. Дома-то рядом с мужем безопаснее будет.

Марила, схватив служанку за руку, торопливо развернулась прочь, но через пару шагов замерла. Мысли лихорадочно заработали, внутри всколыхнулось беспокойство.

А если графская дочь расскажет мужу о сегодняшнем столкновении? И боги с мужем! А если она расскажет свёкру? Старый хрыч и так пытается её со свету сжить.

– Госпожа, – окликнул её приближающийся слуга.

– Стой там, – приказала Марила, разворачиваясь к тени. – Какое у тебя предложение?

Гулять по улицам города было очень весело. Ссадаши и Дейне хотелось плясать, и, казалось, сам город пляшет вместе с ними. Как тут не поддержать его задорной песней?

– …Растряси, болото, жижу,

Речка, воду отведи!

Пляшут слуги водяные,

Волны брызжут от кормы!

И Дейна, и Ссадаши голоса имели звонкие, густые, такими только Божиню-Мать в хоре прославлять или в войске запевалами быть.

– Запьянели речники и купчишка с ними,

Стали воды той реки по̀ голень богине!

И, прекрасная, пустись танцевать в долине,

Лес погнулся до земли, речка вверх как взмынет…

Парочка приостановилась, задержала на миг дыхание и грохнула:

– Растряси, болото, жижу,

Речка, воду отведи!

Пляшут боги с водяными,

Волны брызжут от кормы!

А купец кричит: «Мила̀я, повернись ко мне лицом!

Окропим её, ребята, южносаринским вином!»

Раскрутилася богиня, в поднебесье хохоча,

Да как пнула тот корабль…

Ссадаши и Дейна дружно простонали, сочувствуя больше не треснувшей корме, а побитым бочкам с вином, и грянули:

– Растряси, болото, жижу,

Речка, воду отведи!

Тонет судно в винной жиже,

Стонут горько речники!5

Песня так и осталась не допетой: наг и женщина наконец добрались до здания с облюбованной крышей, раскинувшей свою кровлю наподобие крыльев.

– Нам туда, – уверенно заявил наагалей и первым полез наверх.

Дейна, конечно же, последовала за ним. Со смехом, шутками и песнями они добрались до края крыши и, поскальзываясь на черепице, кое-как водрузились на конёк. Ссадаши тут же обвился хвостом вокруг Дейны и крепко к ней притиснулся: наверху было зябко, прохладный ветер трепал волосы и флаг Давриданской империи.

– Я же говорил, отсюда самый потрясающий вид.

Вид действительно был очень красив. Центр города и главную улицу, шедшую к императорскому дворцу, освещали многочисленные фонари. Ближе к окраинам огней было уже значительно меньше, дома тонули во тьме, и лишь иногда то тут, то там вспыхивали фонарь, факел или тонкая искра светляка. Ещё дальше, на западе, блестели в лунном сиянии тёмные воды Нолина, а на другой стороне реки горел огонь Дейвидского маяка, построенного напротив самой коварной нолинской отмели.

Небо здесь было куда красивее, чем если смотреть на него снизу, из окружения домов. Дейна была уверена, что смогла бы потрогать гвоздики звёзд, прибитых к чёрному бархату ночного неба. Вот только руки скованы хвостом, а языком не дотягивалась.

– Ты чего творишь? – её попытки рассмешили наагалея.

– Хочу лизнуть звезду.

– Лизни меня, – наг подставил щёку, но Дейна не лизнула, а поцеловала его. Крепко, до красного пятна. Довольный наг притиснулся к ней ещё сильнее.

– Мне так нравится, что ты меня трогаешь. Потрогай ещё.

– Да вы сами меня всю трогаете, – рассмеялась хранительница.

– А ты сама потрогай, я люблю, когда меня женщины трогают.