— Смородина и шиповник, — ухмыльнулся, заглядывая в кружку.

— Они самые. — Женщина придвинула к нему угощения. — Валя многое заваривала, а мне вот эти больше всех по вкусу. С бабушкой твоей мы подругами не были, но приятельствовали. Я Алевтина Васильевна, а то, вижу, не знаешь, как меня называть. Можно просто баба Аля.

Соседка присела на табуретку, сложила руки на коленях и стала похожа на кота, как и он, едва выглядывая из-за стола.

— Баб Аль, вы же меня вызвали не вкусняхами кормить. — Клим отпил чая и внимательно посмотрел в белёсые глаза напротив. — Что мои постояльцы натворили?

— Ничего они не натворили, Клим. — Баба Аля не отвела взгляда, который вдруг сделался печальным. — Помощь мне твоя нужна. А как по-другому тебя найти — не придумала.

— Помогу, если смогу, — ответил Клим, чувствуя себя ещё более озадаченным, чем раньше: бабуля-то оказалась с фантазией, ё…карный бабай.

— Сможешь, только ты и сможешь, — тяжело вздохнула Алевтина Васильевна и соскользнула на пол. — Пей чай, пока не остыл совсем. Сейчас вернусь.

Клим зыркнул на неотрывно наблюдающего за ним кота, но тот и ухом не повёл.

— Кто ж тебя, кудрявый, назвал так странно?

— Рора у нас выдумщица. Вообще его величают длинно, на иностранный манер, а по-нашему — Братишка. Такой и есть, — донёсся голос бабы Али, и сама она появилась на кухне. — Внучку мою наверняка помнишь, хотя она младше тебя почти на шесть лет.

— Рыжая девчонка с вечным альбомом. Рисовала везде, где могла. Да и где не могла, тоже, — кивнул Клим, всем видом показывая, что нетерпеливо ждёт не новых загадок, а внятных пояснений.

Баба Аля водрузила на стол какую-то громоздкую стопку, и Клим в очередной раз удивился силе, которая таилась в тщедушном теле и иссохших руках. То, что показалось ему несуразной книжкой, оказалось толстой, распухшей тетрадью на кольцах. Её тёмно-синяя обложка местами истёрлась. Края обтрепались. Между страницами были вставлены картонки, распирающие переплёт ещё сильнее.

Баба Аля погладила тетрадь и подтолкнула её к Климу.

— Ты сейчас очень нужен моей веснушке.

Клим нахмурился, не скрывая недоумения и откровенно сомневаясь в здравомыслии бабули.

— Да не супься ты. Полистай денёк. — Она отдёрнула руку и прижала обе ладони к груди. — Если Рора узнает, страшно на меня рассердится. Она думает, что я не знаю, где её тайник. Но я её бабушка и очень её люблю. Никогда бы не залезла в столь личное, но сейчас так надо. Однажды уже не переступила я через себя и упустила Ариану, дочь. Не хочу повторения той же ошибки, только, возможно, ещё более страшной. Прошу тебя, Климушка. — Бледные глаза в рамке глубоких морщин вдруг вспыхнули молодым ясным голубым огнём. — Она же солнечный зайчик. Помоги мне не дать ей погаснуть.

— С ней что-то случилось? — попытался уточнить Клим.

— Сначала посмотри и почитай. Главное, посмотри и не затягивай. — Баба Аля вытащила из кармана домашнего платья далеко не древний телефон и положила его рядом с тетрадью. — Запиши мне свой номер и возьми себе мой. Как поглядишь дневник Роры, позвони. Я отведу тебя к ней.

Клим медлил, прекрасно понимая, что заднюю уже не даст, хотя вроде как ни на что пока не согласился. Начни баба Аля уговаривать его дальше и тараторить без умолку, как прежде, он бы ещё подумал взбрыкнуть. Но она лишь стояла, не шелохнувшись, и ладошки свои костистые стискивала так, что кожа на них грозила полопаться.

— Не знаю, на что я только что подписался, но посмотрю. — Клим подхватил телефон. Забил свой номер и позвонил себе. Сбросил вызов, сохранил новый контакт и поднялся, забирая со стола тетрадь.