Ниям не встречал бесстрашнее бойца, чем Перепел, но когда речь шла о его детях, Мортимер боялся всего на свете.

– Да, про чудище я слыхал. – Комедиант спрятал улыбку. – Но оно вроде бы не очень большое. Мегги ведь выходила невредимой из переделок куда страшнее.

Он повернулся к Мортимеру спиной, не желая показывать другу, какую боль причинило ему их сердечное объятие при встрече. Нияма беспокоила рана на плече, оставленная копьем Якопо, сына Виоланты. Юноша все больше уподоблялся своему мрачному деду и со своими дружками терроризировал деревни, что лежали в тени Дворца Ночи. Копье поразило Нияма, когда он стянул одного из разбойников с коня, но Мортимеру этого знать не следовало. Мегги и Реза очень беспокоились, как бы дружба с Ниямом не вернула однажды их отца и мужа назад, на путь тайного мщения. Нияму и самому не хотелось, чтобы лучший переплетчик страны опять взялся за меч.

Одну из свежепереплетенных книг Мортимера украшали рисунки Резы. На рисунках были травяные феи, стеклянные человечки и речные нимфы. Картинки были сделаны мастерски, хотя и отличались от тех, которыми снабжал книги замка Бальбулус, знаменитый миниатюрист Виоланты. Нияму рисунки Резы нравились больше. Она рисовала из любви к миру Омбры, тогда как Бальбулус – из желания его подчинить.

– Но они оба еще такие юные! – Мортимер рассеянно потер свой шрам на локте. Он получил его, когда друзья вместе обороняли одну из деревень при Дворце Ночи. Пусть Мортимер и распрощался с личиной Перепела, но шрамы на его теле продолжали хранить о ней память.

– Юные? Дориа приходилось самому заботиться о себе с десяти лет. Разве его брат не рассказывал тебе, какое детство выпало на их долю? Поверь мне, по сравнению с этим морское чудище действительно звучит как пустяк.

Лазаро, старшего брата Дориа, из-за могучего роста прозвали Силачом. С определенного момента он смог защитить Дориа и свою мать от пьющего отца.

– А знаешь, почему они хотят именно в Андалузию? Поговаривают, что тамошняя королева ест жемчуг, чтобы ее кожа сделалась белой как снег, а темнокожих жителей она обкладывает двойным налогом. Один торговец рассказывал Дориа, что там есть зеркало, через которое можно перейти в другой мир, – сообщил Фольхарт.

Ниям не смог разгадать значение взгляда, которым сопроводил свои слова Мортимер. Другой мир? Ниям покачал головой. Даже проживи он сто лет – едва ли успеет узнать и малую часть этого мира.

– Они молоды, – сказал Черный Принц, – и хотят найти свое место. То, что будет принадлежать только им. Ты наверняка и сам помнишь, как испытывал нечто подобное?

Мортимер молчал, как будто не был уверен, помнит ли.

– Ну да, что-то такое есть, – сказал он наконец. – Я надеюсь, что Дориа вернет мне дочь невредимой.

Мегги уже не раз доказывала, что вполне может и сама позаботиться о себе, но Ниям счел за благо промолчать. Она и ее брат Данте были самым дорогим, что есть у Мортимера. Он никогда бы не отпустил Мегги с легким сердцем, даже если бы дочь охраняли сто телохранителей. Ниям раскрыл вторую книгу, над которой работал Мортимер. Там тоже были иллюстрации Резы. В книге было несколько сказок, написанных Фенолио для детей Омбры.

– Виоланте следовало бы попросить Резу проиллюстрировать книгу о Перепеле. Бальбулуса не было на месте, когда ты переплетал пустую книгу для Змееглава. – Ниям сразу же пожалел о сказанном. Он тотчас увидел, как тень Перепела мелькнула на лице Мортимера. Разве он не поклялся себе никогда не упоминать о прошлом?

– Это странно, правда? – пробормотал Мортимер. – Самые плохие воспоминания порождают лучшие истории.