– Почему же?

То, как Люцифер говорил об этой таинственной девушке с прямым носом, произвело на Анжелу впечатление. Он произносил эти слова с трепетом, с придыханием, словно речь шла о какой-то богини, а не простой смертной. И с таким восхищением.

Если бы это был кто-то другой, а не Первый падший, то она бы поверила ему без всяких раздумий – уж больно искренне звучал его голос, больно натурально выглядело лицо, наполненное нежностью.

– Потому что ее стерли из памяти всех существующих ангелов. Просто удалили. Выкинули прочь из истории, как неугодный мусор из корзины. И только я один покинул эти приторные небеса раньше, чем Он успел это сделать. Только я помнил ее. Красоту ее нежных рук, чьи прикосновения были словно бархат; великолепие фигуры, мягкой и такой женственной; идеальность лица, с бездонными глазами и спелым, словно вишня, ртом; сладкую мелодичность голоса, который звучал, точно серебристый ручеек. И, конечно же, огонь шелковистых волос, которые мягким водопадом опускались ей на плечи, закрывая спину. Лишь я один помнил и любил все это! О, тебе никогда в жизни не понять, что такое любовь ангела.

– Но этого просто не могло быть! – не выдержав, возмущенно воскликнула Анжела.

Неужели он держит ее за, совсем уж, дурочку?

– Почему же это?

– Возможно, я не особо разбираюсь в ваших правилах, иерархии, истории, и прочих ангельских штучках. Но даже я знаю, что вы не могли любить никого, кроме Создателя, до того, как Каин убил Авеля. А ты упал гораздо раньше!

– Как меня зовут?

– Эээ? – такой простой вопрос поставил Анжелу в тупик. – Люцифер. Ну и что из этого?

– Вот именно, крошка Беллз, Люцифер! – он выжидающе уставился на девушку, ожидая ее реакции.

– И? – она нахмурилась, все еще не понимая, к чему он клонит.

– Что, серьезно? Ты не знаешь, что означает мое имя?

– Ммм... – Анжела задумалась, вспоминая, – светоносный?

– А еще? – и, не дождавшись ответа, он продолжил сам, – утренняя звезда. Я ангел, принявший имя первой утренней звезды.

Он поэтично взмахнул руками. Анжела по-прежнему не особо понимала, чего Люцифер от нее хочет.

– Черт, крошка Беллз, неужели ты никогда не задумывалась, почему? Неужели, тебе ни разу не приходило это в голову? Ну же, давай, соображай, ты вроде не такая уж и глупая.

– Эммм… знаешь, просто я не особо часто о тебе думаю.

– Тогда я скажу сам. Мне дали такое имя, потому что я Первый!

Он довольно потер руки, и взглянул на Анжелу, ожидая бурной реакции. Но ее не было.

– И? Даже если ты и первый, то что с того?

– А то, что Первый, не значит лучший. У нас Первый означает особенный. Не такой, как остальные.

– Ты и особенный?

– Именно! Я чувствовал всю палитру эмоций. Страх, гнев, радость, грусть, тоску, разочарование, любовь. Негативные, конечно, не пылали так ярко, как сейчас. Но они всегда были у меня! В отличие от других! Эмоции, это словно наркотик для ангелов, даже хуже. Они так сильны, что иногда буквально разрывают тебя изнутри. Я не знаю, зачем Он сделал нас такими, но это так. И любовь я мог чувствовать не только к Нему, но и к другим. К остальным ангелам, что, разумеется, не могли отвечать мне взаимностью. И к первым людям. Точнее, к первой женщине, которую так бесцеремонно исключили из мира, смахнув, словно крошку со стола.

– К Еве? – Анжела недоверчиво покачала головой.

– Ты что же меня совсем не слушаешь? Или в твоей очаровательной головке нет запоминающего устройства, и ты словно рыбка? – Люцифер возмущенно изогнул одну бровь. – А я перед тобой тут зазря распинаюсь. Я же сказал, да причем ни один раз: она была рыжей!