. Можно сказать, что при помощи нового акта Правительство Т. Блэра вплотную подошло к решению проблемы исторического преобладания консервативных пэров, при помощи которого длительное время блокировались неугодные тори законодательные инициативы политических оппонентов. Вместе с тем, очевидная направленность Закона о Палате лордов на укрепление позиций лейбористской фракции имела и определенные негативные последствия. Основным источником пополнения новой палаты стало пожалование пожизненных титулов, а оно, как известно, осуществлялось монархом по представлению премьер-министра. Следовательно, консерваторы получили прекрасный повод для обвинений лично Т. Блэра в стремлении наводнить Палату лордов своими сторонниками.

В целом же многие политические обозреватели и исследователи оценили Акт о Палате лордов 1999 г. как «революционную меру», открывающую новую страницу в конституционной истории Соединенного королевства, вносящую принципиальные изменения в традиционные основы британского парламентаризма и т. д.[193] На наш взгляд, подобные заключения являются явным преувеличением. Бесспорно, что реформа верхней палаты стала важной частью задуманной «новыми лейбористами» масштабной перестройки системы государственного управления. Но произошли ли кардинальные, истинно революционные перемены в принципах формирования и полномочиях Палаты лордов? Оснований для положительного ответа на этот вопрос практически нет. Удаление из верхней палаты почти всех наследственных пэров было назревшей и необходимой мерой, но она никоим образом не изменила ее исключительно аристократического характера. Место в Палате лордов могли получить только обладатели пожизненного пэрского титула, иными словами дворяне, пусть и не имевшие возможности передать его своим наследникам. Учитывая то обстоятельство, что исторически даже наследственное дворянство в Англии никогда не было связано исключительно с происхождением и довольно часто просто покупалось выходцами из других социальных слоев, обладающими достаточными суммами денег, эффект от удаления потомственных аристократов становится минимальным.

Анализируя последствия принятия Акта о Палате лордов 1999 г., следует напомнить, что лейбористы за сравнительно короткий промежуток времени после триумфальных для них всеобщих парламентских выборов 1997 г. кардинально изменили свою тактику в достижении конечной цели планируемых перемен. Отказавшись идеи немедленной, комплексной и всеобъемлющей модернизации верхней палаты, они решили проводить преобразования поэтапно, двигаясь к конечной цели небольшими шагами. В итоге полностью вне поля зрения реформаторов оказались вопросы, связанные с налаживанием эффективного взаимодействия между палатами Парламента, определением властных полномочий пэров и многие другие актуальные проблемы. Проблема следующих стадий преобразований оказалась намного более сложной, нежели ее представляли себе их инициаторы.

В новом XXI веке лейбористы продолжили поиск вариантов дальнейшей модернизации, но все реализованные ими мероприятия носили скорее технический характер, в то время как обещанный второй этап комплексной реформы отодвигался все дальше и дальше. Прежде всего, Т. Блэр попытался снять обвинения Оппозиции в попытках наводнить Палату лордов своими сторонниками. В мае 2000 г. была сформирована Комиссия по назначениям (House of Lords Appointments Commission) в переходную верхнюю палату в составе 7 членов – по одному представителю от трёх крупнейших политических партий и четырёх независимых политиков, а первым ее главой стал барон Стивенсон Кодденхэмский. Данная комиссия наделялась правом отбора и представления независимых кандидатур на получение пожизненных пэрских титулов. Однако при этом премьер-министр сохранил за собой право определять общее количество независимых пэрских пожизненных титулов, которые могут быть пожалованы в каждый конкретный период времени, а также контроль над всеми политическими назначениями в Палату лордов, которые по традиции превалируют.