Хоть с каждой минутой становилось светлее, шла я не спеша, стараясь ступать как можно осторожней, прислушиваясь к каждому звуку.

Очень уж не хотелось быть найденной и вновь превращенной в груз.

Может, и стоило поспешить, но я больше надеялась на свои глаза и слух, чем на выдержку своих ног. Тем более что огромные сапоги начали натирать мне ноги, и, стараясь хоть как-то исправить это положение, я напихала в них пучки травы. Но сильно это мне не помогло.

Впрочем, лучше мужские сапоги не по размеру, чем мои родные, но на шпильке.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда я вышла на небольшую полянку.

Вышла и тут же вернулась назад.

Я в своей жизни повидала многое, но вот такое видела впервые.

К горлу подкатила тошнота, а нос отчетливо уловил запах свернувшейся и уже начавшей разлагаться под полуденным солнцем крови. Жужжание насекомых, слетающихся на приторный запах, добавляло картину. А раз слетаются насекомые, значит, и остальные желающие полакомиться падалью скоро явятся сюда.

Мысль отрезвила, заставила зажать нос и все же осмотреться.

И лучше бы я этого не делала, потому как шалашик с откинутыми ветками и сумки, подозрительно похожие на ту, что сейчас висела у меня на плече, и одеяла – все это наводило на очень нехорошие мысли. Боясь окончательно увериться в увиденном, я подошла ближе к тому месту, где ночью, судя по звукам, которые я тогда слышала, стояли лошади.

Глядя на то, что осталось после лошадей (уж не знаю, сколько их штук было) и моих грузчиков, я все больше и больше убеждалась в одном: это не волки.

Дикие животные умны, хитры и бережливы. В первую очередь в отношении своих сил. Они не будут перемалывать тела жертв как мясорубка. И уж тем более разбрасывать то, что получилось, по всей округе.

Осторожно, чтобы не испачкаться и не привлечь уже к своей персоне новых хищников запахом чужой крови, я порылась в сумках, до которых не смогла добраться ночью.

На этот раз моим уловом стала довольно объемная сумка с продуктами, старенькая, потертая и потрепанная карта, и тесак, напоминающий земное мачете. А еще лук и стрелы.

Хоть управляться с ними я не умею, другого оружия я не нашла.

Взвалив все свои находки на свои уставшие плечи, я поспешила убраться подальше.

На этот раз я старалась идти более-менее прямо, помня о правиле правой ноги, и стараясь не забывать о солнце, а точнее, о том, с какой оно стороны. Не очень хотелось снова сделать крюк и вернуться на злополучную поляну.

Тем более что со мхом мне разобраться не удалось. Его либо не было, либо он рос со всех сторон дерева.

К вечеру я вышла к берегу небольшой речушки. Воды в ней было не выше колена, да и шириной она не впечатляла, но самое главное, что это была ВОДА. К тому же проточная.

Напившись, наполнив свежей водой обе фляги, – первую, которую утянула еще ночью, и вторую побольше, которую нашла уже на месте побоища, – быстро прополоскала одежду и, развесив все на близрастущем кусте сушиться, отправилась отмываться сама.

Вода была не холодной, что несказанно меня порадовало.

Не знаю, сколько я валялась без сознания, но пахло от меня как от последнего бомжа.

За неимением мыла не придумала ничего лучше, как взять пучок травы и, зачерпнув горсть песка, тереть себя этим подобием мочалки со скрабом. Уж лучше так, чем вонючей ходить. Когда попыталась вымыть спину, услышала сзади довольно насмешливое:

- Помочь?

Голос незнакомый, мужской, не низкий мужицкий, но и не мальчишеский.

Первым желанием было оглянуться, но я успела подавить в себе этот порыв.

Не нужно забывать, в каком я мире. От того, как я себя покажу в первый момент, будет зависеть, как меня будут воспринимать в дальнейшем. Можно, конечно, сыграть наивную перепуганную дурочку, но сомневаюсь, что я от этого выиграю. Да и татуировка на моей спине штука весьма красноречивая.