Несмотря на то, что рядом темнел лес, меня не оставляла уверенность, что во дворе, и, соответственно, в доме мы находимся в полной безопасности. Иногда даже возникало ощущение, что некая неведомая сила оберегает это место, отводя любую опасность. Но вместо того, чтобы испугаться подобного, я, наоборот, чувствовала себя как маленький ребёнок в объятиях любящих родителей – защищённой. Откуда взялось это чувство, понятия не имела, но хотелось искренне верить в то, что так и есть на самом деле.

Чем сильнее полыхали в печке дрова, тем теплее становилось в комнате, и усталость прошедшего дня наваливалась с новой силой, но расслабляться было рано, ведь ещё многое предстояло сделать.

Пока Аришка резвилась во дворе, я решила заняться влажной уборкой, поскольку негоже ребёнку находиться в пыли, которой здесь набралось довольно прилично. Дом состоял из двух комнат – холодной, почему-то при мыслях о ней память подкинула слово «чулан», где хранился всякий бытовой скарб, и тёплой горницы, где находился стол, два стула, лавка, сундук, буфет с посудой и стоящий рядом с ним ларь с крупами, причём, вполне приемлемого качества, что оказалось весьма кстати.

Последнему я даже не удивилась, ведь слышала ещё в детстве от отца об охотничьих хижинах в лесу, служивших перевалочными пунктами при путешествии  по угодьям. У хороших охотников было традицией оставлять в таких местах часть своих продуктов, что брали на обход, на тот случай, если одному из них понадобится помощь и необходимо будет задержаться. Жаль только, что здесь отсутствовал колодец, но и это не казалось великой проблемой, поскольку снега вокруг наметено достаточно, так что воду для пищи и хозяйственных нужд вполне можно натопить.

Отыскав в чулане эмалированные ведро и тазик, набрала во дворе снега и поставила на печку, чтобы быстрее растаял. Прихватив там же старую ветошь, служившую в лучшие годы кому-то наволочкой, и веник, тоже не первой свежести, я принялась за дело.

Через полчаса от пыли не осталось и следа, что было весьма кстати: с улицы пришли мои гулёны, голодные и замёрзшие. Хвост кота превратился в одну сплошную сосульку, а Аришка была похожа на маленького розовощёкого снеговичка, улыбающегося от уха до уха.

– Здесь так здорово! – смеялась девчушка, скидывая варежки, шапку и тёплый комбинезон. – Мы с Леопольдом завтра будем строить снежную крепость. Можно?

– С кем? – не сразу поняла я, о ком идёт речь, занятая приготовлением нехитрого ужина из обжаренной на сковороде колбасной нарезки, оставшейся после обеда, подрумяненных ломтиков хлеба и гречневой каши, найденной в том самом ларе, рядом с буфетом.

– С нашим котиком, – усаживаясь на скамейку рядом с печкой, ответила Ариша, – я его назвала Леопольдом, как того доброго кота из мультика, который хотел жить со всеми дружно. Помнишь, ты мне включала недавно?

– Помню, – улыбнулась я, взглянув на недовольную мохнатую физиономию Аришкиного питомца. – И как, он был не против такого имени?

– Ну… – протянула девчушка, виновато покосившись на своего нового друга, – он немного поворчал, пофыркал, подёргал брезгливо лапками и хвостом, но потом успокоился, когда я сократила имя до Лео, вместо Леопольда. 

– Хорошо, – рассеянно пробормотала я, прислушиваясь к далёкому волчьему вою, от которого мурашки побежали по спине, – я рада, что вы с ним подружились.

Пока Ариша была занята исследованием комнаты, я накинула пуховик и, незаметно поманив за собой кота, вышла во двор, кляня себя на чём свет стоит за то, что сразу не перетащила в дом все вещи.