Она отлично помнила, как испуганно лепетала всю эту чушь в ответ на Зинкины, да и директриссины предложения подзаработать, но… не понимала. Ей что, деньги не нужны? Еще как нужны, особенно сейчас, после долгого лечения! Так почему же она боится их зарабатывать? Глупость какая-то! Она не понимала собственные воспоминания, как будто… они принадлежали совсем другому человеку.

Боль вкрадчиво выпустила тонкие усики к вискам, к макушке, ко лбу. Шрамы на голове ответили мерной пульсацией и налились жаром. Держась за затылок, будто рассчитывая поймать затаившийся там комок боли, Анна положила мобильник на стол:

- Завтра… - ой, как больно-то! – Завтра получишь.

- Точно? – теперь уже Зинка глядела на нее подозрительно, - Может, тебе… того… лучше не напрягаться? Будешь потом вопить: «Я сошла с ума, какая досада…».

Очень даже может быть. С врачом, что ли, посоветоваться, что бы это такое значило, когда твои собственные воспоминания вдруг кажутся тебе чужими, а вещи, которые ты совершенно точно делала и говорила – глупостями посторонней идиотки?

- Денежки я тебе сейчас отдам, - уже шурша купюрами в кошельке, сообщила Зинка, - У самой-то, небось, ни копейки, как же ты у меня лифчики покупать будешь?

- Какие лифчики? – непонимание заглушило даже разгорающуюся боль.

- Китайские, - теперь Зинка шуршала пакетом. Аннин диван покрыли аккуратные конусы сложенных лифчиков.

Анна с некоторым сомнением распялила один на руках.

- А это зачем? – она ткнула пальцем в выложенную стразами прямо на чашечке лифчика надпись «I love you».

- Шпаргалка, - фыркнула Зинка, - Для того, кто этот лифчик с тебя снимать будет. Чтоб знал, что при этом говорить.

Хм, наверно, надо купить, глядишь, поможет. А то ведь мало того, что все дела в постели муж проворачивает с быстротой и деловитостью производственных летучек, так ведь еще и молча! Чувствуешь себя не секс- и даже не бизнес-партнершей, а секретаршей, принесшей начальнику под подпись и печать не бумаги, а… скажем так, саму себя.

Анна еще раз поглядела на лифчик – и снова удивилась. Она поднялась и все также держа лифчик в руках, подошла к приткнувшемуся в углу комнаты узкому шкафчику. Выдвинула ящик. С одной стороны горкой топорщились скромные лифчики, родные братья принесенного Зинкой китайского, разве что без шпаргалки. Видно, стразовая надпись была новейшим достижением китайской дизайнерской мысли. С другой лежали трусики, слегка выцветшие от постоянных стирок, скупое нейлоновое кружевце кое-где подштопано. Анна отлично помнила, как еще до больницы зашивала, перекусывала нитку, и радовалась: ничего, еще с полгодика послужат, на новые денег все равно нет – не у мужа же просить, ей-богу! Он лифчиков и колготок не носит, а значит, и не покупает.

Анна повернулась и пройдя через свою ванну – надо не забыть швабру и моющие средства спрятать в шкаф – вошла в гардеробную. На тянущихся вдоль стен полках лежало белье. Запаянные в прозрачный пластик комплекты забавных, задорно-девчоночьих лифчиков и трусиков от «Jennifer», безукоризненно светских и сексуальных от Шанель и Сен-Лоран, респектабельно-элегантных и от того особенно развратных от «Victoria Secret». Будоражащие воображение бренды и свисающие с еще нераспечатанных пакетов ценники с вполне астрономическими суммами, за любую из которых китайских лифчиков вполне можно закупить даже не мешок – грузовик. Но если ты не оптовик – зачем тебе грузовик китайских лифчиков?

Потрясая лифчиком, Анна влетела обратно в комнату:

- Зачем мне китайский лифчик, у меня полно французского белья?