– Босс её накормит, – доносится из коридора, а за тем следует дружный гогот.

Даже знать не хочу, о чём они. Но в приоткрытую дверь рассматриваю коридор – длинный, узкий и полный бандитов. Когда дверь закрывается – возвращаюсь на кровать. Тут я чувствую себя в относительной безопасности.

И с печалью вычёркиваю очевидный путь побега – через дверь не выйдет.

Остаётся окно. Задираю голову – узкое отверстие под потолком едва пропускает свет. Даже если я встану на стул, даже на каблуках – всё равно не достану. Вернее, даже если поставлю стул на кровать, а потом заберусь на стул на каблуках – не доберусь. Я – не сотрудник спецслужб, как некоторые. У меня нет нужных навыков. Да и вылезать из окон в узкой юбке и на «шпильке» не очень-то удобно.

Чёртов Кирилл с его запретами и загонами!

Это началось ещё на Сейшелах, после нашей сногсшибательной первой ночи.

Когда мы утром вышли на террасу нашего бунгало, Кирилл замотал меня в покрывало едва ли не с головой и, проведя носом по щеке, хрипло прошептал:

– Не смей загорать.  Млею от белизны твоей кожи.

Когда мы вернулись из свадебного путешествия – и вовсе распоясался. Вытащил как-то из шкафа все мои вещи, включая бельё, собрал их большую сумку, оставив только пару платьев, и понёс выкидывать.

Я бежала за ним с криком:

– Зачем ты это делаешь?! – и пыталась отобрать сумку.

Но воевать с Кириллом – всё равно, что с асфальтоукладчиком. Он мягко отстранил меня и сказал:

– Мы купим тебе всё новое, а из этого ты выросла.

– Что значит «выросла»? – возмущалась я, вспоминая, что некоторые вполне миленькие вещи я купила всего месяц назад.

– А то, Дарушка, – спокойно возразил этот деспот, – что теперь ты – моя жена. И должна выглядеть, как желанная женщина, а не как подросток-неформал, – он подошёл к мусорному контейнеру, что стоит на заднем дворе нашего с ним дома, и бесцеремонно зашвырнул туда сумку с моими вещами. Потом – притянул меня к себе, приподнял лицо за подбородок, поцеловал в заплаканные глаза и проговорил: – Любимая, трусики с медвежатами – конечно, верх милоты и даже немного меня заводят. Но, поверь, кружевное бельё и чулки заводят меня куда больше. – И, обжигая горячим дыханием шею: – Даже, когда я тебя просто представляю в таком виде.

В тот же день мы поехали по магазинам, и Кирилл мне накупил нарядов, которые больше подошли бы моей маме – это она любит элегантные платья, строгие костюмы, юбки и блузы. Я всегда предпочитала более свободную, молодежную одежду. Растянутый свитер и старенькие джинсы были моей любимой одеждой. Как и туфли на толстой высокой платформе. От них, как и от нескольких пар кроссовок, мой депотичный муж тоже избавился.

Я не могла ничего поделать – Киру даже скандал закатить невозможно. Он всегда умеет погасить любую мою вспышку – нежно, ненавязчиво, задобрив красивым подарком или просто зацеловав. А я, как мама, не умею долго дуться.

С обувью и вовсе удалось быстро убедить.

Как-то утром, когда я ещё нежилась в постели, он подошёл к кровати, опустился на колени и поцеловал мою ступню.

Мои щёки залила краска смущения от такой необычной ласки.

Кирилл улыбнулся и поставил на покрывало коробку.

Я заглянула в неё и увидела очень хорошенькие туфельки – светло-серые, нейтральные и очень стильные.

Кирилл нежно погладил мою ступню – она помещалась в его ладонь ­– и проговорил, наполнив голос обволакивающим бархатом:

– Такую изящную ножку нужно подчёркивать столь же изящной обувью.

Вот и пришлось мне осваивать туфли на каблуках.

Тоже было и с волосами.

Как-то я посетовала, что они у меня слишком длинные – тогда ниспадали уже почти до пояса – и что не мешало бы их подстричь.