— Такая нежная кожа, ты ведь нежная девочка, да? Такая трогательная, но такая дерзкая.

Альберт забрался под подол платья, поглаживая бедро, крепко фиксируя девушку, прижимая к себе. Член в брюках уже стоял, она как раз своей попкой сидела на нем, больно придавив возбужденную плоть.

— Чш-ш-ш…чш-ш-ш… Маленькая, не дергайся.

Вика предпринимала слабые попытки вырваться, но ничего не вышло, отчего-то не было никаких сил сопротивляться. Не надо позволять ему себя трогать.

Это неправильно.

Так не должно быть.

Но как только Вика захотела оттолкнуть мужчину свободной рукой, ее шею сдавили пальцами, а губы накрыли поцелуем. Перед глазами сразу потемнело, потом поплыли яркие круги, воздуха стало не хватать, ладони вспотели.

Он целовал, до боли засасывая губы, насилуя рот языком. Вкус крепкого алкоголя и никотина ударил по рецепторам, пуская по телу дрожь. Альберт впился в ее губы, сминая, подчиняя. Такие мягкие и такие нежные, от них нельзя было оторваться, у них был вкус яблок.

Член болезненно дернулся в брюках, чувствовал, как головка сочится предсеменем, хотелось разложить девчонку на этой кровати, а лучше приспустить брюки, отодвинуть ее трусики и насадить сразу по самые яйца. Но было бы слишком просто согнуть ее, вставить член и тупо трахнуть. Просто и скучно. Давно Фирсов не видел сопротивления от девок. Они сами раскладывали себя, предлагая, позволяя делать все что угодно.

Сдавливая ее горло, Альберт задрал плащ и подол платья, гладкая кожа бедра, чуть сместил ее на своих коленях, заставляя раздвинуть ноги. Девушка вскрикнула, да так громко, заглушил ее крик, засосав губу, накрыл пальцами промежность, надавил.

— Отпу…что…не…а-а-а…нет…

Это было совсем непостижимо, ее трогал между ног совершенно незнакомый мужчина, целовал, по-животному лаская языком ее рот, а она не могла дать отпор, трепыхалась в его руках, как птица, пойманная в силки.

Тело пронзило острое удовольствие, когда Альберт надавил еще, задевая чувствительную точку. Вика пыталась свести колени вместе, но ей не дали этого сделать, быстро усадив сверху лицом к лицу.

— Не дергайся, только не дергайся, дыши, смотри на меня.

— Я… Что вы делаете? Отпустите меня.

— Тебе ведь нравится? Вот так нравится, да?

Наглый взгляд, а потом снова касание между ног, он проводит пальцами по трусикам, лаская через ткань ее раскрытое лоно. Вика сжала губы, снова дернулась, чтобы уйти, но он так ловко отодвинул белье, тут же проник пальцами во влагалище.

— А-а-а…а-а-а… — По телу волной пронеслось удовольствие, которого не должно было быть, но оно было.

— Какая мокрая маленькая девочка, так не хочет и сопротивляется, что течет.

— Нет, прекратите.

— Конечно, я прямо сейчас прекращу.

Альберт медленно двигал пальцами, лаская внутренние стеночки влагалища. Она на самом деле была мокрая, а еще очень горячая. Странная у них получается прелюдия, оба одеты, девчонка так вообще в этом дурацком плаще, член стоит колом, а Виктория, продолжая сопротивляться, двигает бедрами и течет еще больше на его пальцах.

Альберту нравилось играть, подчиняя, подстраивая в этой игре под себя. Видеть сопротивление, попытки дать отпор.

— Я хочу уйти, отпустите, это неправильно, — чуть не плача, цепляется за рубашку мужчины, а он продолжает эту невыносимую пытку, лакая ее между ног.

И почему она так реагирует? Что с ней случилось? Столько смешанных и непонятных чувств, он трогает совсем не так, как Антон, ей не нравились такие ласки, Вика считала, что так не должно быть. А вот сейчас все происходит именно так, но с другим мужчиной, и она на самом деле влажная. Мозг еще не может понять, что происходит, но тело реагирует моментально, словно он задевает что-то особенное, делает это как-то иначе.