Дома вечно не хватало денег, так что я пошла работать. Кем я только не работала! И секретарём, и продавцом в компьютерном салоне, и менеджером по продажам ж/б конструкций, и даже вела факультативно кружок для девочек «Золотые ручки» в подростковом центре на базе старого Дворца пионеров. Мне нравилось работать с подростками. Но как только нашлись спонсоры, меня попросили освободить место:
— Вы же понимаете, Вера, что теперь, с такой зарплатой, нам неловко держать человека без педагогического образования! А у вас – высшее неоконченное…
Директрисе понадобилось место для дочери.
Но в целом, я всегда хорошо ладила с людьми, умела убедить клиента, что без наших товаров ему – просто никак. И сколько бы я не приносила домой, а иногда это было совсем даже неплохо и по московским меркам, этого всегда было мало для мамы. Тёмочка рос и требовал новых вливаний.
Я заплакала и снова уснула. Всё же я ещё была слаба после ранения.
А проснувшись в той же самой темноте, с потухшим факелом, слушая, как шлёпает по полу коридора идущий ко мне Имхотеп, как мелькает свет в дверном проёме, почувствовала странное спокойствие. И мама, и Тёмочка остались в том мире. Сейчас я одна и никому ничего не должна.
— Как ты себя чувствуешь, царевна?
— Я согрелась, Имхотеп, и мне гораздо лучше. Если ты не устал – займись рисунком.
— Он уже готов, царевна. И как только захочешь – можем посмотреть.
— Я долго спала?
— Почти сутки, царевна Инеткаус.
— А Сефу? Как его раны?
— У него больше нет жара, и он готов служить тебе, царевна.
Я потянулась и тут сообразила, что со мной нет Баси!
— Имхотеп, ты не видел, куда ушла кошка?!
— Нет, царевна, я всё время был с солдатами, и…
Я вскочила и заметалась, забрала у Имхотепа факел, кинулась в коридор с извечным :
— Кис-кис-кис, Басенька… Кис-кис-кис…
Неторопливо и вальяжно Бася вывернулась из коридора и села умываться, внимательно поглядывая на меня. Кстати, мы здесь, в подземелье, уже… Сколько уже? Ну, всяко больше двух суток. И она не просила ни есть, ни пить. Обычно, если кончалась вода или корм в миске, Бася возмущалась довольно громко и даже могла шлёпнуть меня лапой! Не сильно, просто, чтобы я вспомнила свои обязанности! А тут она при мне столько времени – и не возмущается?! Это очень-очень странно. Я взяла на руки потяжелевшую Басю. Ого! А пузо то у неё — набито...
— Имхотеп!
Оказывается, он не остался в комнате, а пошёл за мной.
— Слушаю тебя, царевна Инеткаус.
— Куда ведёт этот ход?
Я ткнула рукой в тот поворот, откуда вышла Бася.
— Этого никто не знает, царевна. Сотни лет назад здесь было захоронение древних богов и это место – священное! Именно поэтому твой отец поставил свою гробницу здесь и использовал верхний этаж. На нём мы сейчас и находимся. Но под страхом смертной казни всем запрещено спускаться туда!
— И что, никто даже не пробовал?
— Пробовали, конечно, царевна. Четверо рабочих подбили своего мастера. Они думали, что найдут там золото богов.
— И что?
— Никто не знает, что там. Трое из них и мастер спустились. Последний – испугался и остался наверху. Поэтому он жив, хотя его и наказали. Остальные просто не вернулись. Твой отец очень сердился, царевна. Он тоже боялся гнева старых богов.
— Имхотеп, ты видишь, что кошка вернулась живой и здоровой. И за целые сутки она ни разу не просила пить. Думаю, где-то там, внизу, есть вода. Но не будем сейчас спорить. Пойдём, позовём Сефу и рассмотрим твой чертёж.

Чертёж пирамиды, точнее – несколько чертежей с разных точек, были выполнены на полу одной из пустых камер для захоронения. Ничего хорошего они нам не показали. Ходов было много, но все они вели с этого этажа на поверхность. При пирамиде находился довольно большой прямоугольный двор, где по периметру расположились солдаты Джибейда. Была отдельная молельня, встроенная в ограду пирамиды, были жилые помещения жрецов и сторожей. Это целый маленький посёлок оказался. Мы в данный момент находились в самом низу пирамиды. Если это и есть верхний этаж старого захоронения, то сколько ещё этажей скрыто внизу?!